Восхищенный величием ночи,
На медвежьем меху у камина
Подливал я в хрусталь непорочный
Вам Гран Крю звонкой струйкой рубина.
Я о землях писал вам и водах,
О весне и о боли утраты,
О любви, о боях и походах,
Что во имя свершались когда-то.
Рифмовал я красивые фразы
И, связуя созвучий ораву,
Слов прекрасных прозрачные стразы
Я вставлял в золотую оправу.
Яркой краской, в экстазе пейзажном,
Ни кистей ни мазков не жалея,
Я разбрызгивал в зное бумажном
Буйность парка и кротость алеи.
Звуки сочные в реки стекали.
Я макал в них аккорды рояля.
И бессмертные ноты сгорали,
В музыкальном огне «Парсифаля».
Я на сцене лежал убиенным,
Прожигая помостки талантом.
И рыдала сама Мельпомена
Над моим золотым аксельбантом.
Я творил как летал – все без спросу.
Ну а Вы, не заметив причины,
Мне сказали: «В душе вы – философ!
А снаружи – обычный мужчина.»