Не время говорить, когда душа открыта,
А мир коварных слов столь источает яд,
Для гордой той скалы, что цвета антрацита.
Об этом не поют, о том не говорят.
К ней маленький зверёк, бесшумный и шуршащий,
Проник за образа, устроивши гнездо,
Он верил, он слуга от бога настоящий,
И тонко отгрызал от желтого бардо.
Менялся цвет икон и поменялась вера,
Теперь уже закон превыше горних слов,
Зверёк уже уснул за рамой интерьера,
Уже сосчитан куш, трофеи и улов.
Народ воскликнул, - бог! То сказочная мирра
Чудесная прожгла цвет крови - полотно,
Пусть набожным псалмам возвышенная лира,
А божьему прасад - ячменное зерно!
Зверек был осуждён на долгое прощенье,
Теперь носитель он великого Коро,
Который ниспослал зверька для упрощенья,
Бардовое теперь не в моде и старо.
Теперь уже для всех превыше золотое
И гордый дух скалы безвременно зачах,
И вырвано у ней доподлинно живое,
Сменив окрас скалы до цвета кумача.
А солнце, приспустив оранжевые шторы,
Устало прилегло за дальний горизонт,
И сотни горних гор заполнили просторы,
И ливень полился, смывая желтый фронт.
Настал ли новый день и время непростое
Рождает новый слой активнейших зверьков?
Доподлинно земля не любит золотое,
А нефть и антрацит от мира глубоко.
Храните суть земли, её не нужно крови,
И золото тогда не станется бедой,
Храните антрацит! Усилия утроив,
Ведь черное хранит великое бардо.
Сшонэ 150611