разжат кулак, и бывший камень крошится в песок,
в пустом подъезде мотылек стучит в окно рябое,
вечерний дождь тихонько дышит в водосток,
как музыкант, сыграть решивший на гобое.
я выпью кружку моря, упаду на тот, скрошившийся, песок,
закинув руки к небу, вычту из него тугое,
несовершенное, избитое, чужое,
как вынимает врач свинец, ударивший в висок.
а ты – ты нарисуешь на полях тетради эту кружку моря,
и проведешь надколотым графитом по моим глазам;
послушай этот дождь. в его уверенном покое
застыло нечто важное, расколотое ровно пополам.