С О Д Е Р Ж А Н И Е
1. Единство
2. Здесь
3. Русь
4. Провод
5. Русский грех
6. «Как часто смыслу вопреки…»
7. «Когда байдарку понесло…»
8. Вьюга
9. Русское имя
10. Брат
11. Засадный полк
12. Воля русская моя
13. Русский Крест
14. Русское оружие
15. Советы
16. Русскому народу
17. Дума
18. Город Солнца
19. Русские грабли
20. Витязь
21. Царь Николай
Кроме того, стихотворения, связанные с этим циклом «РУССКАЯ ВЬЮГА», есть:
в цикле «ИЗ АНТОЛОГИЙ» — «Россия, Русь…», «Летописцы», «Троица», «Рощица прозрачная, нагая…»,
в цикле «ИЗ ДНЕЙ ПОЭЗИИ» — «Как несбывшаяся сказка…»,
в цикле «СТИХИ О ТУЛЕ» — «Откровенный разговор с Тульским кремлём»,
в цикле «О СТИХАХ И О ПОЭТАХ» — «Трудно», «Совет поэтов», «Слово», «Знамя»
Е Д И Н С Т В О
И в толпе можно жить нелюдимо,
Быть несчастной добычей толпы…
Нас Донской собирал воедино,
Уводя со звериной тропы.
Никли чащи травой луговою
Перед Словом, что бьёт, как праща:
«Чтобы стала судьба столбовою,
Её нужно торить сообща!
Мы друг другом обижены, братья:
Мы грешили взаимною мздой.
Но раскроем друг другу объятья
Рядом с новой русской бедой.
Мы орду посекли —
Но с ордынством
Брань грядёт.
Потому и молюсь:
Сцементируем нашим Единством
Толпы — в рати,
А русичей — в Русь!..»
З Д Е С Ь
Здесь всегда то стынь, то лужи,
То заморские ветра.
Здесь всегда быть может хуже,
Горемычней, чем вчера.
Здесь то истовость традиций,
То неистовый набег…
Угораздило ж родиться
В Диком Поле в Дикий Век!
Битый,
В рог бараний гнутый,
Как же здесь,
В краю разрух,
Не желая жить минутой,
Взрос державный русский дух?
Р У С Ь
…На пеньке у омута лесного
Песенку Алёнушки поёшь…
Дмитрий Кедрин. «Алёнушка»
Дети наши грехи пожинают —
Наши камни их тянут на дно.
Как и мы, они Чуда желают,
Но Страна бесчудесна давно.
Снова мечется по чернобыли
То с багром, то с пожарным ведром…
Ей три века дарованы были,
Как три Чуда великих, Петром.
И позарилась оком нескромным:
Повенчаться б с Тельцом Золотым —
Да три века питаться скоромным!
Не единым же духом святым.
И помыслила: (первого пуще!)
Стать учёной, премудрой такой,
Чтоб весь мир да и райские кущи
Доставать реактивной рукой!
Ну а третье: (ума-то палата —
Страшен ум, не смирённый крестом)
Посадила на трон супостата,
Сделать новым решила Христом!
Вот и платит жестоко и люто
(Спрос велик, если много дано) —
Сколько люда, прекрасного люда
Опустилось на самое дно!..
Я бы весь переполнился местью,
Но заслышу — и верить готов! —
Как Алёнушки горькую песню
Русь у наших поёт омутов…
П Р О В О Д
Может быть, и мелок повод:
Но мне чудится, когда,
Переламывая провод,
Гнут его туда-сюда —
Это гнут
Не провод хрупкий, —
Это водят взад-вперёд
Наш народ несчастный русский,
Наш доверчивый народ…
Р У С С К И Й Г Р Е Х
Я у журавлей беру уроки,
Я пытаю у родных полей:
Почему нам русские пороки
Чуждых добродетелей милей?
Ой, тетерева мои — тетери,
Лопуховый мой, полынный луг,
Почему же русские потери
Сердцу ближе импортных заслуг?..
Я ценю — мой разум отмечает
Точность немцев,
Стойкость англичан.
Почему же душу не печалит,
Что за бред им снится по ночам?
Но коль юный Пушкин и Чижевский
В грёзах воспевают героин,
Коль влюбился новый Чернышевский
В сны своих отпетых героинь, —
Я зову метелицу и стужу
Этот жар почаще навещать!
И казню я собственную душу,
Русский грех спешащую прощать…
* * *
Как часто смыслу вопреки,
Судя по-своему: по-русски,
Мечтатели и чудаки,
Врагов мы брали на поруки.
Их, бьющих Родину под дых:
Рвачей, ворующих с рожденья,
Мошенников и забулдыг —
Прощало наше снисхожденье.
Но тех, кто пробовал учить,
Подсказывать, как жить нам дальше, —
Спешили строгостью лечить:
Наказывали жесточайше.
И магаданское зверьё,
Зверьё Таймыра и Урала,
Инакомыслие твоё,
Народ несчастный, пожирало…
Народ, плодивший хитрецов,
Самодовольный и блаженный,
Куда и как — без мудрецов —
Шагать нам поступью саженной?
Спроси теперь у забулдыг,
У ката, вора, лиходея:
Где Русь героев и святых,
Где Наша Русская Идея?..
* * *
Евгению Савельеву
Когда байдарку понесло,
Ты верил в дружбу и весло
И вёл нас жуткой серединой.
И как прошли мы сквозь порог,
Об этом знаешь ты
И Бог,
Наш Бог, Спаситель наш единый.
И у костра, где мы сидим,
Где общий дом
И общий дым,
Где мы — друзья вне всяких наций,
Как если б что-то предрекал,
Ты водку в кружки расплескал:
«Чтоб никогда не расставаться!
Дай Бог нам новых берегов!
Сто раз нам зноя и снегов!
И чтобы с новыми снегами,
Смиряя мудростью испуг,
На Русь святой сошёл бы дух,
Чтоб не считать друзей врагами...»
Горит костёр, и дым высок,—
И в нём лишь тлеет уголёк
Не нами начатого спора.
И вкусен пойманный налим.
И что нам Иерусалим,
Куда тебе ещё не скоро?..
В Ь Ю Г А
Я измучен, истерзан, изранен, —
Просто валится всё из рук! —
Потому что уехал в Израиль
Закадычный сердечный друг.
С ним, что ближе, дороже брата,
Шёл я в горы, в байдарке мок…
Нет, Россия не виновата,
Что он сыном ей стать не смог!
Помню, вещи мы выносили,
И сказал он мне у дверей:
По отцу он — русский в России,
А по матери — там еврей.
И такую его удачу
Проворонить никак нельзя!..
И простились мы чуть не плача,
И расстались мы как друзья.
Но порезал он по живому
И не вспомнил он сгоряча
Селигерской протоки омут
И «мороженое» Тхача. *
Не подумал он, что в баулах
Пру любимую не упрёшь
И Лаврушинский переулок
В робком свете первых порош…
Нам сердец своих — не раздвоить:
Здесь лишь — в поле и на плацу —
Русским русская вьюга воет.
И по матери, и по отцу...
* Тхач — гора в Адыгее.
Существует обычай у туристов: когда они летом идут на Тхач, то, достигая первого снега, из него и принесённой с собой сгущёнки готовят «мороженое».
Р У С С К О Е И М Я
Если дано тебе русское имя —
Значит, идёшь ты вослед за своими
Предками, что из полян,
Верным ядром россиян.
Русское имя подобно паролю:
Скрутит печаль тебя зимней порою,
Крикни в завьюженный снег —
Явится Вещий Олег.
«Звал меня, — спросит, — чего тебе надо?
Хочешь, поскачем к воротам Царь-града —
Щит на них русский прибьём.
Помни: мы сила вдвоём!..»
Крикни вторично заветное имя —
Гордая выйдет из вьюги княгиня
В чёрном плаще на плечах,
С волей жестокой в очах.
«Звал меня, — спросит, — я вдовая Ольга.
Здесь до древлянской границы недолго:
Выжгем же, вырубим весть!
Вместе — мы русская месть!..»
Крикни ещё, если хочешь — и снова
Вьюга тебе принесёт верхового.
Сдержит коня он едва,
Добрые скажет слова:
«Звал меня, брат — я Боброк из Волыни.
Хочешь вдохнуть ковыля и полыни,
Что над Непрядвой-рекой?
Вместе — мы русский покой!..»
Крикнуть в четвёртый?
В четвёртый не стоит:
Вьюга вещует — и плачет, и стонет.
Много на русских путях
Зла, обращённого в прах.
Хватит общенья. Пусть сгинут во прахе
Князь «Гориславич» и Стенька на плахе,
Курбский
И Тушинский вор —
Русский разор и позор.
Всё, что служило вражде и бессилью,
Что на клочки разрывало Россию, —
Всё, что учило простить
Всё, за что следует мстить!
Пусть заметаются русской метелью
Все, кто преступному служит безделью,
Все, в ком сидит сатана,
Наши украв имена!..
Но коль дано тебе русское имя,
Делом и словом иди за своими —
Обогатить россиян
Мудростью Ясных Полян.
Русское имя подобно паролю —
Пусть оно русскому служит покою,
Как наш искрящийся снег,
Как наш раскаянный грех.
Разные были в России Толстые.
Будет покой — сгинут споры пустые,
Сядем постигнуть к столу
«Непротивление злу»…
Б Р А Т
Я воин передового
Изрубленного полка.
Вам имени рядового
Не вспомнить наверняка, —
Не записали в святцы
Наших имён простых —
Насмерть идущим драться
Чужд ореол святых.
Мы не князья–бояре:
Не за почёт и власть —
За русский мир стояли
И не боялись пасть.
Знали: за нами семьи,
Дом и земля, где рос.
В смерти найти спасенье
Нас научил Христос!
Но всё равно — убитым,
Выбравшим жребий злой:
Хрустнувшим под копытом,
Выцеленным стрелой,
Просто истёкшим кровью, —
В самый последний миг
Хочется, чтоб с любовью
Друг посмотрел на них.
Сказано ведь недаром:
Смерть — на миру красна…
За роковым ударом —
Только обрывки сна:
Ратник в простой одежде
Рубит врагов моих.
Где-то я видел прежде
Этот прекрасный лик?
Этот шелом надёжный,
Кажется, делал я.
«Мальчик неосторожный,
Поберегись копья!»
И он пригнётся, хитрый,
Глянет в лицо, смеясь.
«Кто ты?» — спрошу я. —
«Дмитрий!
Брат!
И московский князь!»
З А С А Д Н Ы Й П О Л К
Ордынцы знали в сраженьях толк
И победить могли, —
Когда б не русский засадный полк,
Выросший из-под земли.
Расстреляны стрелы, тупы мечи,
Изрублен княжеский стяг.
И вдруг — свирепые бородачи
На свирепых конях!
Орда стушевалась: кто падал ниц,
Кто прочь уже гнал коня.
Откуда!? Откуда они взялись
Почти на исходе дня?
Да просто в дубраве, не видны,
Стояли с ночи, таясь,
Стояли и видели всё! И, бледны,
Ждали, ждали свой час!..
В минуту славы твоей, Пересвет,
Руки к мечам рвались,
Но нам сказал воевода: «Нет!
Не время! Охолонись!..
Напьётся крови ордынский волк,
Не чуя свою беду, —
Тогда и встанет засадный полк —
Тогда вас и поведу!..»
Россия, страшно молчать — в слезах,
В ярости и тоске,
Когда друзей на твоих глазах
Давят, прижав к реке!
Слышишь ли крики твоих куликов,
Шёпот ковыльных трав —
И нетерпенье засадных полков
Твоих Зелёных Дубрав?..
В О Л Я Р У С С К А Я М О Я
Ласточки над куполами,
Над соборной высотой
Режут острыми крылами
Зной разбрызганный, густой.
Так стремительно паренье,
Так их скорость высока,
Что теряют оперенье
Перистые облака.
Тяготение не давит
На летящие тельца.
С лёгких крыльев опадает
Золотистая пыльца…
Горд я русскою судьбою!
Мне б свечой среди свечей
Вспыхнуть в сумраке собора
Для Твоих, о, Русь, очей!
Дай мне, грешному поэту,
Прометеева огня —
Чтобы следовать завету
Здесь стоявших до меня!
Здесь, над муками возвысясь
И о вольности скорбя,
Древний воин — гордый витязь —
Мстить поклялся за Тебя!
Здесь таинственные тени
До сих пор ещё со стен,
Опускаясь на колени,
Молят:
«Русь, восстань с колен!
По Тебе волчицей рыщет
Беспощадная Орда:
Вечный сон и пепелища,
Там, где были города!
Лучше сгинуть в Диком Поле,
Быть распятым на кресту —
Но терпеть
Твоей неволи
Сыновьям невмоготу!..»
И возносятся молитвы,
И прощаются грехи —
И готовые для битвы
Сами пишутся стихи!
И когда свечей свеченье
Ляжет рифмами в тетрадь —
Соберу я в Ополченье
Удивительную рать.
Облака, огонь и воду,
Свет звезды и солнца свет —
Всех, восславивших Свободу, —
Призову я на Совет!
«Вяз, увязший по колено
У стены монастыря,
Что тебе страшнее тлена?» —
«Жить в неволе!
Значит, зря...»
«Ветер, ветер, вольный ветер,
Сын земли родной, ответь,
Что страшней всего на свете?» —
«Жить в неволе!
Лучше смерть…»
«Ворон, ворон, мудрый ворон,
А не проще ль — век ли, три —
Ждать, —
И взять врага измором!?» —
«Жить в неволе?
Не мудри!!!»
Рать моя,
Поэт и воин,
Русской лиры Пересвет,
Я в любви одной неволен —
И вольней неволи нет!
Как на поле Куликовом,
Злу навстречу выхожу,
Потому что родниковым,
Отчим краем дорожу!..
И когда умру от боли —
От свинца ли, палаша —
Вознесётся над собором
Лёгкой ласточкой душа.
К облакам туманным, росным,
К небу Родины моей
Полетит, роняя россыпь
Позолоченных теней…
Обветшает,
Рухнет камень,
Сгинут, высохнув, моря.
Вечна лишь — под облаками
Воля русская моя!
Р У С С К И Й К Р Е С Т
Закончится эпоха неоНЭПа,
Поскольку всё кончается в свой срок —
Поступит вновь по-варварски свирепо
Россия с нагулявшими жирок,
С дерзнувшими забыть её уроки,
Купить её,
Понять её умом…
Сбежав от кары, лживые пророки
Затёртым заклеймят её клеймом.
Ей вновь припишут пепел инквизиций,
Ей Грозного припомнят и Петра —
Мол, с общечеловеческих позиций
Позиция России не мудра.
Помилуйте: да в рай она бы рада —
Шинельку сбросить, снять бы сапоги!
Но, ослеплённый, брат встаёт на брата,
И радуются алчные враги.
Глаза в глаза — нахрапистому джину,
Глаза в глаза — лукавым колдунам.
Пора понять: России — не до жиру,
Что означает: не до жиру — нам!
И справедливо это, хоть жестоко,
Гордыню сыновей своих смирять,
Коль Русский Крест —
Меж молотом Востока
И наковальней Запада
Cтоять!
Р У С С К О Е О Р У Ж И Е
Чтоб им знать,
Что в битве с одиночеством
Каждый
Будет признан человечеством,
Нас отцы
Экипируют отчеством
И вооружают нас
Отечеством.
Но не хвастайся
Экипировкою,
Не гордись
Ты зря вооружением, —
Коль гордиться —
Силою, сноровкою,
Выигранным боем и сражением!
А уронят — чур нас! —
Честь бойцовскую
Дух недужный твой,
Душа недюжая, —
Не вини ты
Нищету отцовскую —
Не кляни ты
Русское оружие!..
С О В Е Т Ы
Юрию Орлову
За окнами сыро и хмуро,
Но светится твой кабинет.
За ваше Иваново, Юра,
За ваш самый первый Совет.
Как рад я нечаянной встрече!
И хоть я давно не «питок»,
За ваше «народное вече»
Я сделаю целый глоток.
Я выпью, но выпью не ради
Всех тех, кто изысканно врёт
И с помощью лжедемократий
Доверчивый дурит народ —
А просто мне искренне жалко
Наивных рабочих ребят,
Чьей кровью разбавлена Талка
Уже больше века назад…
Десантник решительный в слове
И «синих беретов» поэт,
Ты знаешь всех лучше: у крови
Пролившейся —
Жалости нет.
Просить бесполезно прощенья:
Так просто она не простит —
И шепчет осока: «Отмщенья!»,
«Отмщенья!» — ветла шелестит.
Родные, не слышите разве,
Как голос беды нарочит:
Вся рыба, что водится в Клязьме,
Поныне: «Отмщенья!» — кричит.
И окская белая птица,
Едва завершив перелёт,
Садится водицы напиться
И долго: «Отмщенья!» — поёт.
И, Боже мой, матушка-Волга, —
На что уж, казалось, мудра, —
Ударит порой, как по гонгу:
«Отмщенья!» — по днищу ведра.
И вот уже Каспий великий
Рычит посредине Земли!
И вот уж кровавятся лики
России и царской семьи!
Обряд завершается древний, —
Не хочешь вражды — так не сей!
Но чем виноваты царевны
И мальчик совсем — Алексей?
Ведь всё начинается снова:
У мести обычай суров, —
И шепчет жестокое слово:
«Отмщенья!» — невинная кровь…
Герой, русской славы наследник,
Бесстрашный десантник-поэт,
Теперь по глотку за последний
России Верховный Совет!
Всё было в Москве, как на Талке:
Те ж вороны в небе вились.
И так ненавидел я танки —
Зубами, казалось бы, грыз!
Совет наш — расстрелян. Ужасны
Октябрьские ночи и дни.
Там наши друзья. Мы пристрастны!
Но требовать новой резни?
Чтоб в новой решительной бойне
Друзей драгоценнейших класть?
Мне больно, товарищ мой, больно!
Уймём же отмщения страсть!
Я знаю: московская Талка
До Каспия кровь донесла.
Мне жалко, товарищ мой, жалко
Народ наш, уставший от зла!
Он был несгибаемой ратью,
Но лозунги выдумал кат —
И падают русские братья
С обеих сторон баррикад…
За окнами сыро и хмуро.
Мой поезд "копытами бьёт".
За ваше Иваново, Юра,
За русский великий народ!
За то, чтобы нежно и строго
Смотрел он в сияние лет, —
Чтоб слушал он Русского Бога —
Свой Главный Верховный Совет!
Р У С С К О М У Н А Р О Д У
Ты прощаешь вождям гуттаперчивость —
Вновь обманутый, смотришь им в рот.
За наивность свою, за доверчивость
Ты страдаешь, мой русский народ.
И, кляня твою душу холопскую,
Проповедник решительных мер,
То тебе террористку Перовскую,
То Дубровского ставит в пример.
Славит он твои песни разбойные,
Огорчён, что навеки учён,
Всем сраженьям гражданским —
Футбольные
Ты разумно теперь предпочёл.
Что ты буйную клонишь головушку,
В Диком Поле не видя орды,
Что теперь свою русскую кровушку
Ты не льёшь, как ушаты воды…
Что ж — прости ему злобу обидную,
Осени его, беса, крестом:
Облаков не разгонишь дубиною,
Дураков не исправишь кнутом.
Но свободные духом — свободные!
И спасёт нас, я верю, от бед
Послушание богоугодное
И святого терпенья обет.
Собирай же ты силушку русскую,—
Тебе молвлено дважды: внемли! —
Стал Чернобыль второю Тунгускою,
Предрекающей гибель Земли.
Сбереги ж перед главною битвою
Каждый голос, предвидя беду, —
Чтобы встретить нам общей молитвою
Апокалипсиса звезду.
Д У М А
…На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой…
Из песни
Веря в силу упований
На Того, кто вправе мстить,
Я молю,
Как двух Германий —
Двух Россий не допустить!
Чтоб меж русскими не вбили
Гор Уральских клин тупой —
И на брата сын Сибири
Не пошёл бы, как слепой!
Чтоб солдатик под Рязанью,
Глядя в зеркало штыка,
Не зазубривал сказанья
Про походы Ермака —
А близнец его далёкий,
По-рязански кругл и рыж,
Не проклял бы песни строки,
И не плюнул бы в Иртыш!..
Г О Р О Д С О Л Н Ц А
Вы не пойте русским Лазаря,
Заплутавшим в трёх соснах —
Город Солнца, чащей лазая,
Возвели мы только в снах.
И стоит он, как ворованный —
Запада Троянский Дар —
Там, где берег зачарованный,
«Очарованная даль», —
Возвеличенный печалями
Беспросветных мрачных лет!..
И, обманутые чарами,
Мы теряем русский след…
Р У С С К И Е Г Р А Б Л И
Добро должно быть с кулаками…
Станислав Куняев
Когда сыновья вырастают,
Им хочется точки расставить
Над всеми запретными «i» —
Любви, государства, семьи.
Когда сыновья вырастают,
Они в облаках не витают,
Считая:
В победе над злом
Важней не молитва —
А лом!
И жалкие наши уроки:
Сядь прямо и спину не горбь! —
В которых так мало о Боге,
Лишь множат Вселенскую скорбь.
Веками своими руками
Мы русские грабли куём:
Всё учим добру — с кулаками,
И зло накликаем — с дубьём…
В И Т Я З Ь
Он родился русским в русской деревеньке,
Почивал по-княжески на русской печи,
И, к любимой бабушке взбираясь на коленки,
Слушал сказки русские и ел калачи.
И носил он вышитые мамой рубашки,
Чтобы обереги берегли от врагов,
Где цвели–не вяли у сердца ромашки,
Скромные красавицы русских лугов.
А когда пошёл он в школу начальную,
Полюбил учебник «Родная речь» —
И, как русский витязь, за Русь печальную
Он мечтал отважно в русском поле лечь!
Чтоб лежать да в вышитой мамой рубашке
Посреди поверженных, разбитых врагов!
Чтоб цвели–не вяли у сердца ромашки,
Скромные красавицы русских лугов!..
И служил он истово — был первым в роте,
Помня доблесть русскую и русскую честь!
Но могилы наши — по всей Европе!
В Азии и в Африке — тоже есть!
Что ж ты, сказка,
что ж не держишь слова джентльменского? —
С боевой колонною выйдя в рейс,
Он погиб не в поле русском — у хребта чеченского,
И всё цвёл-не вял над ним эдельвейс...
Ц А Р Ь Н И К О Л А Й
Царь Николай, зови царевича:
Удел царей — победы, брань, —
А в Персии войска Паскевича
Вошли со славой в Эривань!
Царь Николай, зови царевича —
Чтоб не был в будущем угрюм,
Пусть помнит: армия Паскевича
Взяла турецкий Эрзурум!..
Ему расти — цвести, как тополю.
Когда ж он царствовать начнёт,
Его позором Севастополя
Отечество не упрекнёт.
Случаются и поражения:
Война — на то она война.
Отнюдь не это унижение
Навеки свяжет с ним страна.
Но станет главною потерею,
Венцом торгашеских интриг, —
Что территорию Империи —
Он сократит на материк!
И то, что сделано с Аляскою, —
Хоть и не сам он деньги брал —
Уж не закрасит белой краскою
Реформы чтящий либерал…
Царь Николай, земля, что родиной
Была,
Что сердцу дорога,
Не предана — пока не продана!
Пусть и в полоне у врага.
Царь Николай, ты спас Армению!
Но сына ты, что рядом рос,
Не спас — поскольку, тем не менее,
Продать позволил ты Форт–Росс!
Так не за сделку ль ту пустяшную,
Как твой царевич, —
Твой народ,
Расплачиваясь кровью страшною,
Поныне льёт её и льёт?..
* Паскевич Иван Фёдорович — выдающийся русский полководец, генерал–фельдмаршал, Главнокомандующий на Кавказе (1827 – 1829)
** Эривань — старинное название современной столицы Армении г. Ереван
*** Эрзурум — город в современной Турции, на территории исторически принадлежащей Западной Армении. Русские войска брали его трижды. В 1829 году, когда его брали войска Паскевича, туда совершил своё путешествие А.С.Пушкин, в своих записках называя его Арзрум (см. «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года»)