Меня приводит в чувство утро в солнечных лучах.
Оглядываясь, инстинктивно опускаю на соседнюю подушку руку.
Контрастно: теплый день и леденящий душу страх.
Опять лежу один, ритмичные подслушивая сердца стуки.
Звезда, такая близкая для глаз и столь далекая для рук
За горизонт упала этой бесконечно темной полуночью.
Никто не видел и никто не удивился этому падению вслух.
И я, традиционно, отмечая эту строчку многоточием.
Ты не умеешь врать, а я напоминаю однопутку.
Ты копией была чужой избитый прошлый год.
Ты поднималась вверх, освечивая дремлющие скукой сутки,
А я не спал и, глядя на тебя, я улыбался как последний идиот.
Ничто не вечно, в особенности, сидя на руках
У убаюкивающей, приправленной снотворным сонной ночи.
Ты, так или иначе, утром пропадешь опять, теряясь в снах,
Давая солнцу разорвать картинку звездочета в клочья.
И даже в этой, вроде не совсем веселой ноте многочасья
Есть жизнь и ощущение мира: на бумаге тихой или громко вслух.
Ведь днем ты, засыпая, ощущала себя солнца частью,
И притворялась им весь день, пока я ждал, переводя на вечер дух.
В который раз уже разбужен им и, как в последний раз – в поту,
Пригретый твоим ласковым лучом, один лежу в своей постели.
Я знаю то, что днем ты спишь и грезишь солнцем наяву,
Не помня и не видя снов, где мы с тобой горели.
И рад я, и расстроен: и тебе, и сумме наших мирозданий.
Я помню ночи все, где время превращалось в тень пятиминуток.
Любовь к тебе, как сильный приворот – не без страданий.
Но ты живешь во сне, а я живу в другое время суток.
Хотя, мне кажется, что иногда – наоборот.