Поля торжественно сгорают алым.
Сгорают так недели две.
Я снова алый узнавала
на желтом, в синем серебре
двойного озера над облаком, в тумане .
Закатом плавилось , упав на ночи дно
а поутру с рассветом расставалось
и каплями по травам растекалось.
Горело поле, маялась душа ,а в ней одно:
ты красному не верь.
Оно сродни с шелками .
И пусть расбросано простыми лоскутками -
горит апреля день! Да золоту его
понятен маков пламень.
Где город отступил, там мак уже горит.
Здесь - брызгами на желтом и зеленом,
там - каплями, пролитыми над склоном.
Низинка чашей алой налита.
И просит синева - прости, на склоне лета
останусь над песками только я.
Да и теперь все куполом надета
и все тушу пожар апреля дня.
Его в ночной тиши
глаза не видят. Утро , не спеши,
меж алых двух разливов, дай алому уснуть.
Пожар ночного лета -
он под луною густофиолетов.
Горит счастливо днем
немыслимым огнем -
как будто сердце на кинжал надето.
Цвет крови, не желав расстаться с нашей жизнью ,
сияет укоризной.