И не передать вот уже, как много злорадства
В себя затолкала моя онемевшая вечность.
А я опускаю взгляд на родные плечи
И представляю, что ты говоришь мне «здравствуй».
Но ты, как совсем чужой мне, проходишь мимо
И это меня ломает. Безумно ранит.
Ты знаешь каждую родинку, каждый шрамик
И называешь другую «своей любимой».
А я все сжимаю сердце, кусаю губы
Пытаюсь не мерзнуть где-то при плюс сорока.
Мне бы только вот здесь, на ключице, твоя рука
И на подбородке след от щетины грубой.
Мне бы лишь не раскиснуть, держаться бы молодцом
И не думать об этом дурном, ну хотя бы при свете.
Не забыть бы о том, как всегда знала, что мои дети
Не тебя называть своим будут любимым отцом.