Дорогой мамочке Екатерине Хисметовой-Никитиной
С жалостью взирая на больных
(Эпиграф)
Уже нет тебя двенадцать лет,
С каждым годом горестнее дата,
С той поры, когда покинул свет
Человек-солдат из медсанбата.
Сколько мама провела ночей
У постелей раненных смертельно!
Сколько гноя соскребла и вшей
Ты с белья и простыней постельных.
О высокой жизни идеал,
Так бояться что-то здесь не сделать.
Как мальчишка раненный стонал,
В страшном бое истребляя нелюдь,
Он терял не только сапоги,
Ноги отрывало по колени.
Боже, что с ним сделали враги!..
Скальпеля и милосердья гений,
Как его утешить врач желал!
Не было уж слов для состраданья...
А парнишка учинил скандал:
"Сапоги где? Где обмундированье?"
Врач винил себя, за всё винил:
Ведь безруких столько в девятнадцать.
Он бы многим головы пришил,
Если бы не столько операций...
А с хирургом рядом медсестра.
Та, что не спала ни днём, ни ночью.
Страшная была тогда пора...
Жаль, что это время опорочат.
Стыдно, что забудут голод их,
Сложно передать их все заботы.
Мы уже не видим средь живых
Тех, кто в медпостах спасали роты.
И красивый облик молодой
Девушек в косынках очень белых,
Стал уже размытый, неживой.
Мастерство забыто рук умелых.
Сколько перестирано бинтов,
Сколько сделано ночных уколов!
И боец, лишь став чуть-чуть здоров,
Был готов в бою сражаться снова
За Союз великий и большой,
За отца, деревню и мамашу,
И за профиль девушки чужой,
Что кормила утром ложкой каши.
Что мензуркой мерила бульон
И с голодным взглядом глаз бессонных
Гнала мысль о пище в мозге вон,
Запахи вдохнув от ран зловонных.
Не любила мама вспоминать:
Об утратах страшных и потерях,
Как ей трудно было собирать
Мёртвых ночью с временных постелей.
Очень тяжелы были тела,
И горька духовная расплата.
Столько сил вложила... не смогла
Чуть продвинуть жизни его дату.
Морги переполнены в ночи.
Но в палатах нет уж тоже места.
Кто-то стонет. Кто-то уж кричит
Имя своей девушки-невесты.
Как забыть зловещий тот кошмар?
Как забыть тела бойцов из ада.
О как страшен смерти новый шквал!
Столько писем написать им надо!..
О война! Смешение времён!!!
О война! Потеря всех потерей.
Как страшна ты для людских племён,
Выпускающий из клетки зверя.
О танкист, сгоревший как свеча!!!
Ты в сметане белый и безликий*.
Лижет кошка тело, чуть урча**.
Средь картошки*** выступают лики,
Обожжённых в яростных боях,
От крахмала**** в розовости жуткой.
Нет Россия не потерпит крах!
Канут в никуда все сплетни, "утки"*****!
Наш народ не станет злым и диким.
Наши гены помнят те бои!!!
Как смешны надуманы улики
О госпиталях, что с боем шли,
В них хирурги сутками не спали,
Отдавали кровь, чтобы скелет******,
Ею сёстры тут же наполняли,
Чтобы смыть блокады страшной след!!!
Полные бесстрашия, отваги
Для голодных, высохших как ствол,
Где бинтов кровавых всюду стяги,
Медработник кроток был, не зол.
Наши внуки чувствуют душою
То единство, что разбить пытались.
Пусть сейчас погиб Союз большой,
Но народы прежними остались...
Сложно потребительство внедрить
В тех, чьи деды крошками делились.
И бинты в подкорке уж не смыть,
Они нашим мам годы снились...
*Ты в сметане белый и безликий* - обгоревших в танке бойцов, смазывали сметаной, чтобы голодные кошки слизывали её с ожоговых ран. Слюна кошки обладает антисептическим и заживляющим свойством.
** чуть урча - кошек совершенно не кормили и держали вместе с больными в изолированной стерильной комнате. Голодные кошки поэтому очень тщательно вылизывали раны до последней капельки сметаны.
*** Средь картошки - в эвакогоспиталях часто использовали картофель, который тёрли тёрками. Эта живительная жижица снимала мгновенно боль, имела сильное заживляюще действие, была сильнейших антисептиком. При сильных ожогам медсёстры тёрли картофель непрерывно. В мирное время я часто использовала этот народный способ. Волдыри проходят от этой жижице мгновенно.
**** от крахмала в розовости жуткой - необходимо следить, чтобы жижица из картошки не становилась тёмно-коричневой. Уже розовый цвет является сигналом для нанесения нового слоя. Потемневший картофель сразу теряет свои лечебные свойства.
***** "утки" - заведомо искажённая информация.
****** Отдавали кровь, чтобы скелет,
Ею сёстры тут же наполняли,
Чтобы смыть блокады страшной след!!! - по дороге жизни из осаждённого
Ленинграда вывозили взрослых мужчин весом 22-24 кг. Глядя на них, не выходившие из операционных врачи и хирургические сёстры, практически не спящие круглые сутки, сдавали свою кровь...
19.05.2011