Никому он не нужен на Свете
в опечаленном чувстве тоски.
Но сплетаются снова в Поэте,
разлетаются вновь на куски
обвиненья невежд – подхалимов
в безответственном взгляде на жизнь.
И сидит он опять под калиной,
и сбегает, очухавшись, вниз
на простор очарованных песен,
в вероятность беспечных речей,
в относительность памяти, вместе
с безотчетностью редких ночей.