День оплавлялся, протекая в ночь.
Шуршал тенями хвойный лес.
И, сквозь крапиву, пробирался прочь
В лучах закатных латный блеск.
Червленый, с красным плюмажем,
Сквозь тины зыбь и грязи плеск,
Путь прорезал себе ножом,
Свиреп, как зверь голодный...
Слова молитвы на потом,
Средь тел, оставил Преподобный.
И вот, в глуши дремучих вод,
Уют найдя безмолвный,
Стал в двери бить, зовя народ.
От дома к следующему шел,
Средь бочагов нащупав брод,
Он местных жителей нашел
В последних солнечных лучах.
Их злую суть во тьме обрел!
С тряпьём истлевшим на плечах,
Детей, старух и их отцов -
Он созерцал в своих мечах
Гнилые лица мертвецов!
Срубил налево, вправо взмах!
Сорвался в темный ров!
С трудом держался на ногах,
Он сеял смерть средь едких брызг -
Дух в небеса, а в землю прах,
Под обреченный смерти визг!
Упал без сил, взывая о пощаде...
В крови лицо, в глазах гнилая слизь,
Удар меча, приравненный к награде,
И в недостойной воина битве,
И в мыслях о сошедшем Аде,
Солдат застыл
И приступил
К молитве!