На заре, как будто пламя,
Что стелет белым небосклон,
Полощется все в дырах знамя,
Тенями кроя трупный склон.
Мечей обломки, груды лат
Связал собой предсмертный стон.
Для зверя пир, для война ад,
Бочаги красных луж.
Металла едкий аромат,
В преддверье зимних стуж.
Голодным воем дрогнет лес
И, не добитый ратный муж,
Погибших тел низвергнет вес.
Из перебитых ног кровавых струй
Он сдержит щедрый плеск;
Припомнит дамы поцелуй,
Кудрей потоки с плеч,
Прервать решится сабантуй,
Достав погнутый меч!
Плашмя ударит воронье,
Взмахнет, чтоб зверя остеречь.
Пред взглядом видя лишь ее,
Через тела проложит путь,
Но клык запястие проткнет.
Пресилит голод страха суть!
Клыком вгрызется в горло пасть,
Не дав в предсмертии вздохнуть,
Потоком крови упиваясь всласть!
Сквозь хруст, скуля блаженно,
Волк обретет над воином власть,
Зарывшись в плоть забвенно!
И там, где пели песнь мечи,
Теперь лишь поле тлена,
И тени страждущих в ночи,
И крови
Стылой
Пена!