Лампочки
звезды они такие… да… их боженька зажигает
чтобы какой-нибудь сумасшедший старичок-астролог
разглядывая эти крохотные лампочки ватт эдак на тридцать сорок
качал седой головешкой и говорил – от судьба какая
у этих двоих… он - фотокорреспондент - мотается по горячим точкам
она - балерина в театре уездного города бумбарайска…
а звезды их рядом… и видно время пришло повстречаться
двум непутевым человеческим заморочкам
а как им встретится? он летит - вокруг темнота горы
чадит в кабине воняет резиной смертью… чем еще…
а командир ему – ты не сцы господин-товарищ–фотограф
дотянем с тобой как-нибудь до своих на бреющем…
наврал всё… да только ей тоже не было больно -
просто - большая скорость гололед и никаких шансов
она подшофе за рулем… он ее дождался
у небесной околицы сказал тихонечко - здравствуй -
такой и представлял - смешливой курносой белою
а она – ты мне снился таким – высоким красивым лоб со шрамиком…
шли болтали и освещали дорогу в небо им
лампочки тускловато типо карманных фонариков…
а старик-астролог сидел на балконе трусил пепел в баночку
покашливал бормотал - вот жеж непутевые есть…
епть… погасли… такие яркие были… лампочки…
но слава богу встретились все-таки встретились
Без героев
Выпьем за то, что у нас ничего не срослось –
Жизни колеса фатально цепляют бровку
[в небе за пару минут уничтожен десант стрекоз
Жадно кричащей стрижиной бомбардировкой]
Выпьем. Словесный осадок сивушно тягуч.
Молча. И так, никто не забыт и ничто не забыто.
[Ветер поднялся. Он треплет косматые бороды туч
Напоминающих бороды ваххабитов]
Знаешь, мы в этой войне останемся навсегда –
Мертвые и живые – единым, поблекшим строем.
[Душно. Август без боя сдает сентябрю города]
И не осталось ни одного героя
Кандагарская легенда
когда-нибудь мы по горам полулунным
уйдем чтоб навек поселиться
на белым бело напевающих дюнах
где солнце щекочет ресницы
зардевшихся сосен
и горько и тонко
кочуют травинки по ветру
и ветер расскажет нам голосом лорки
о смерти что канула в лету
а время в пружинах часов по теченью
нас будет нести в золотое
пространство под грохот сверчков и сверченье
прильнувшего к дюнам прибоя
ты вылепишь дочь из щебечущей глины
заполнишь в ней полости светом
я выращу нам рыжекудрого сына
из завязи осени с летом
не будет из прошлого страшного мира
ни строк в обожженном конверте
ни боли ни «черных тюльпанов» ни дыма
ни смерти
ни смерти
ни смерти