Я у памяти священной
на изгибе торжества
попросил опять прощенья
и пошла гулять молва.
Мол, он сдался в одночасье
в плен печали, за окном
однозначности пространство
разлиновано дождём.
Я стою на эстакаде,
словно бы парю, во сне
хохочу я до упаду,
оказавшись на стене
беззаботности осенней,
всё мне по фигу, а блажь
накатилась из мгновений
и упала в бельэтаж
театральности астральной
на ветру у непогод,
нанеся урон моральный,
скрылся в памяти, урод
с устремлённостью насущной
в неизвестность тихих дней,
где был змей не мной запущен
на веревочке затей.