На поле безнравственной пашни
растёт одуванчик судьбы.
Горят и бетонные башни
во время печальной страды,
во время безумства в тревожной
бессмысленно жёсткой игры,
когда на Олимпе безбожник
из той, из далёкой поры
становится первым, по сути
единственным жлобом в стране.
Обидчивый возглас: – Рискуйте!
ходить по засохшей стерне
новейшей истории хамства
в отрогах предательской лжи,
заполнившей всюду пространство.
И снова гудят кутежи,
и снова стращают успехом
в борьбе за идею господ.
Успех называют огрехом.
И свой сочиняется код,
кодировать, чтобы втихую
тащить, воровать. Си-бемоль
играть и в погоду плохую,
и в ясную, в бурю, изволь
понять беспокойство семейки
за участь ушедших под тень
новейшего монстра с наклейкой
подаренной старшим на день
ушедший в запой эпизодом
на чистом безмолвии зла
испитым, избитым народом.
Как будто не жизнью была
суровая гонка безбожья
влиятельных горе особ,
что пичкают бесперечь ложью
с тупым обещаньем взахлёб.