Я лежу на дне оврага
и смотрю на облака,
что курятся словно брага,
словно бурная река.
Поднимает волны ветер
и срывает пенный вал,
омывая странный вечер,
заключая свет в овал
и, разбрызгивая звёзды,
ночь вошла в свои права,
и лучей вбивает гвозди
в небосклон, плывёт луна
серебристою галерой
без гребцов в осенней мгле.
Искривляя профиль сферы,
остаётся на Земле
след печали поимённой
в прошлой памяти степной,
заполняя грустью сонной,
что осталось за спиной,
разгулявшейся по ночи
истой памяти моей.
Оказалось, был неточен
в странной песне соловей
на помин Души спасенья
от избытка тишины
в этой прихоти осенней
видеть творческие сны
без намёка на удачу,
без намёка на успех,
ничего где я не значу,
как назло себе на грех,
сознаю что в Мире грусти
больше радости, но я
слышу с песенностью в хрусте
плачет и Душа моя.