Весна двадцать второго, в разгаре месяц май.
Год тяжкий и суровый, в стране «прошёл Мамай».
Закончилась победно Гражданская война,
Но не прошли бесследно лихие времена.
Разруха с нищетою нависли над людьми,
Ведь верою святою они пренебрегли.
Лишения и голод и за плечом сума,
В душе колючий холод, страданий кутерьма.
Повинен в этих бедах ни дьяк, ни пономарь,
А в дьявольских победах виновен новый царь.
Для матушки России он стал жестокий бич,
Советская Мессия – по прозвищу Ильич.
Он сытый и довольный на троне восседал,
Народ же сердобольный, страдая, голодал.
Давили «продразверстка», «военный коммунизм»,
А царь с плебеев горсткой вершил социализм.
Он перенёс столицу из Питера в Москву,
В кремлёвскую светлицу уселся наяву.
А дело было в мае, как я вам говорил,
Он, от безделья маясь, по комнате ходил.
Был вечер тих и душен, смеркалось за окном.
Огонь давно потушен, и никого кругом.
И вдруг в одно мгновенье явилось перед ним,
Всё в белом приведенье, над головою нимб.
Хоть был он атеистом, не верил во Христа,
Вмиг вспомнил всех пречистых, и видно неспроста.
Но поборов все страхи, вопрос задал простой:
«Эй, ты, в белой рубахе, ты кто вообще такой?
И как здесь появился, ведь дверь же заперта,
Ты может, мне приснился, и нет здесь ни черта?»
Ответил старец тихо: «Настал твой час Ильич,
Зря разбудил ты лихо, а я – твой паралич.
Принёс ты много горя народу и стране,
Ну что же ты не споришь, не возражаешь мне.
Сейчас тебе напомню, чего ты сотворил».
И перечислил скромно, как список огласил:
«Во-первых, лысый Вова, как верный большевик,
Пролил ты много крови, к пощаде не привык.
Царя со всей семьёю в Свердловске расстрелял,
Так сделать мог, не скрою, лишь загнанный шакал.
От ваших пуль бесовских Великие княжны,
От иродов «Юровских» погибли без вины.
Царевич малолетний расстрелян с ними был,
Кровинушкой последней Романовым служил.
Ничто в душе кровавой не ёкнуло твоей,
Ты ж жаждал только славы для партии своей.
А во-вторых, чёрт лысый, твой самый страшный грех,
Как у трусливой крысы, ты кровожадней всех.
Ты навязал Отчизне Гражданскую войну,
А после справил тризну у алчности в плену.
Когда шли брат на брата, а сын шёл на отца,
Ты восседал в палатах, владеньях подлеца.
Ты миллионы жизней войною загубил,
Моря крови в Отчизне невинные разлил.
Грех третий лысый Вова, не меньше чем второй,
Ты сатанинским словом бросался как герой.
Все церкви ты разрушил, все храмы посносил,
На батюшек обрушил мощь сатанинских сил.
Всё духовенство разом жестоко истребил,
Ты весь церковный разум без жалости убил.
Без веры ты оставил свой собственный народ,
Ты вёл войну без правил, картавый ты урод.
Настал твой час расплаты, кровавый вождь – Ильич,
И вот в твои палаты пришел твой паралич".
И тут Ильич взмолился, пощады запросил,
В истерике забился, да и упал без сил.
Отнялись ноги, руки, не слушался язык,
А в голове лишь глюки, мычание и рык.
В секунду вождь народов стал нем и недвижим,
Прошло чуть больше года, и мир простился с ним.
Но ирода народов не предали земле,
Моральному уроду порылися в челе,
Достали мозг оттуда, а вместо, влили клей.
И лысого иуду спихнули в мавзолей.
В нём мумия страшная лежит, до сей поры,
Душа покой не знает, летя в тартарары.
Р.S. Чем грех твой будет тяжелей,
Тут не поможет мавзолей,
Твоя душа в аду сгорит,
Забвеньем род твой наградит.
Продолжение:
http://www.stihi.ru/2011/05/24/2543