Рубиновой кровью окрасились зори,
И гладь моя тронулась ветряной зыбью
От рукавов, опущенных в море,
И до глубин пресноводных безрыбий.
Я многие лица и многие лета
С собой унесу (то ли в Рейн, то ли в Волгу).
Многоголосно была я воспета,
И музыкой буду звучать еще долго.
Есть реки как лён (я знаю в них толк):
Хоть шей себе мнущуюся простыню,
Но воды мои - как китайский шелк:
Теку и струюсь по рукам, но не льну.
Терпок, и стар, священен и дорог
В подземных реках текущий кагор.
Я отражаю космический холод
И гордую высь белоснежных гор.
Приливом ночным прибиваю я к суше,
Единственный берег мой, моя твердь,
На суд твой мою полноводную душу,
Мой чистый, как правда, мой близкий, как смерть.