Грусть осеннего разлива
золотится по листам
беспечального наива
неподвластного ветрам
в одиночестве за полем
безраздельной широты
взгляда на чужую долю
до безнравственной черты,
проведённой в час заката
между днём и ночью, звёзд
безвременья где утрата,
будто смена странных поз.