Я, наверно, отрывок поэмы
допою в одночасье весны.
Поиссякли печальные темы,
не приснились красивые сны.
Прокатилось куда-то напевом,
стародавним сомненьем Души
неизвестное в слове несмелым,
лёгким возгласом: "Свет притуши!"
Ты в обители странного свойства
оставайся на пике любви.
Но тут нету, простите, геройства,
или, как там ещё назови.
Всё едино под небом сомненья,
в одиозности странной судьбы.
Но трепещут в кильватере тени,
а в тумане плывут корабли
неизвестно куда по безмолвью
предосенней тоски синевы.
Разбавляя закаты те кровью,
что давно наблюдали не вы,
а забытое детство печали,
да и юность стремительных грёз,
где слова – я могу! означали
нежеланье оставить вопрос
без ответа под звёздной вуалью,
простоять до утра в тишине,
принакрывшись туманною шалью
холодок, пробежав по спине,
растворялся в объятиях крепких
на заре безмятежности той,
где деревья кудлатые в кепках,
поражая своей красотой,
ты стояла, смеясь безмятежно
в золотую зарю сентября.
Только скрип доносился валежин
да струилась роса, серебря
одинокие листья на ветках
да ресницы красивых очей.
И я чувствовал каждою клеткой
осторожность и ласку речей
произнесенных в странном ознобе
на восходе ответной любви,
где струились шумливые воды
обмелевшей под осень Оби.