Из воспоминаний моего отца.
Продолжение...
Решили в первую очередь освободить из-под обломков Баутина, но из кабины до него добраться было невозможно. Надо было выходить из самолёта и освобождать снаружи. Как только ступили из самолёта, сразу же оказались по пояс в воде. С трудом добрались до носовой части и, разобрав искорёженное железо, вытащили инструктора. Положить его оказалось некуда - самолёт лежал в болоте. Тогда мы уложили его на одну из плоскостей, подложив под него один ватный матрац. Он продолжал хрипеть, хотя явных ран, повреждений и крови видно не было. Видимо, его сильно помяло. С Ячменёвым все было ясно, и его решили пока не вытаскивать, а подождать до рассвета.
Теперь надо было подготовиться к неожиданностям, так как в любую минуту могли и немцы пожаловать.
И вдруг из темноты раздался голос. Спрашивали на русском языке, кто мы такие.
Русские или немцы? От неожиданности я присел за плоскость. Вытащил из кобуры парабеллум и загнал патрон в патронник. То же самое сделали и остальные. Гриша Коробко задал встречный вопрос - а кто такие они? Нам ответили, что они - партизаны. Тогда штурман велел подойти к нам одному человеку. Но их оказалось всего два, и мы разрешили подойти вдвоём. С кем переговаривались, мы не видели, так как по-прежнему была ночь. Раздалось хлюпанье воды, и из темноты появились два человека. Оружие мы держали наготове. Потом, когда у меня было время для размышления, я задавал себе вопрос: а как бы я вёл себя, если бы вместо партизан появились немцы? Нас было трое и оружием были только пистолеты, а немцев могло быть намного больше. Значит, надо было бы принимать неравный бой и погибнуть или сдаться в плен. Хватило бы у меня мужества умереть в неравном бою? И в ответе я не колебался: да, смог бы. Случись такое, я дрался бы до последнего. Почему я рассуждаю на эту тему? Да потому, что ещё раньше, до этого случая, иногда, прочитав книгу о героях войны или посмотрев фильм о том, как мужественно и героически умирали в бою и от пыток наши люди, я пытался представить на их месте себя и задавал себе тот же вопрос - а смог бы так же поступить и я? И признаюсь честно, твёрдое "да" я даже себе сказать не решался, не мог перед собой покривить душой. И не потому, что я был недостаточно предан своей родине и советской власти, а потому, что я не был уверен, что у меня хватило бы терпения физически вынести пытки. Но это, так сказать, теоретически, а практически, кто его знает, может быть, и на это бы сил хватило. Ведь и те герои, которые умирали в пытках, тоже, наверное, в мирное время не предполагали, что смогут вынести подобное. В общем, я был предан советской власти и на все сто процентов готов был умереть за родину там, в болоте, рядом с нашим упавшим самолётом.
Подошли двое мужиков. Одеты в цивильное, без оружия. На наш вопрос "Какие же они партизаны - без оружия?" пояснили, что они - "гражданские" партизаны, а настоящие партизаны это те, которые в бригаде, которым мы сбрасывали парашюты с грузом. А эти двое вместе с семьями ушли от немцев в лес и живут здесь, на болоте. Из их рассказа мы узнали, что их семьи находятся метрах в 300-х отсюда, на островке, а вся громадная территория на десятки километров вокруг представляет собой болото, покрытое лесом. Партизаны же находятся в 5-ти километрах от этого места, а с другой стороны, на таком же расстоянии - немцы. Они, мужики, видели, как упал самолёт, но долго не решались подойти, опасаясь, что самолёт немецкий.
Пока мы беседовали с этими "гражданскими" партизанами, со стороны, где где должны быть настоящие партизаны, раздался плеск воды и голоса людей. Это подошли человек 20 настоящих партизан. Они тоже видели падение нашего самолёта и поспешили к нам, чтобы помочь, если нас попытаются захватить немцы.
Действительно, бригада их находилась в 5-ти километрах отсюда, располагалась на небольших островках посреди болота. Они окружены немцами и прижаты к озеру. Находятся в болоте уже больше месяца, и положение бригады тяжёлое. Узнав, что мы привезли им оружие и медикаменты, стали ругать безголовых штабистов, которые сидят там, на большой земле. "Зачем нам оружие, когда мы подыхаем с голода? - говорили они. - Оружием мы сами можем вооружить ещё одну такую же бригаду, а вот 20% личного состава уже умерли от голода". Немцы за пределы котла никого не выпускают, в бригаде есть нечего, добыть негде". Уже месяц они сидят на болоте, и на каждого партизана в день выдают по пригоршне пшеницы. Предупредили, что надо побыстрее закругляться и уходить, пока немцы не пожаловали. Они ведь тоже наверняка видели, как упал самолёт, и могут предпринять попытку захвата экипажа.
Продолжение следует...