налетело и поволокло,
не решив, сожрать или жениться:
ясное брюшистое стекло
поросло чешуйчатой пленицей,
коровашки – чибис да зуёк –
пронеслись над сорными кустами,
расписной лазоревый раёк
мятыми завесили холстами.
что внутри – никак не разглядеть,
только слышен приговорок мерный.
зацепилась мушчатая сеть
за стальные зубы моргенштерна,
затянула свет наискоски,
а под ней, ругая развихляя,
вороные свищут утюжки,
дождевые складки расправляя.
райский повелитель, где же та
из твоих бесчисленных картинок,
на которой кошка для кота
вьёт лукно из трав и хворостинок,
выстилает мяконькое дно
белым одуванчиковым пухом?
но молчит волшебное окно,
до поры зашторенное глухо.
отлегло – и обступило вдруг,
вымахав до поднебесий, лето.
голомозый ярмарочный луг
зарастает буйным крестоцветом,
и пора бы в путь, да навелось:
в голубой касатиковой стае
объявился мурый котий хвост,
колосится и шмелей катает.