У меня опять 35 и 5.
Живот, представьте, не болит.
Чихаю - не чихается.
А внешний вид…мой внешний вид
подкрасить полагается!
А завтра (лучше к девяти)
придётся вновь туда идти.
Там допоздна опять сидеть:
порой бледнеть, порой - краснеть.
А там опять сплошной завал:
Тот всё забыл, тот – опоздал,
Другие - курят трав дурман
всё по задворкам и углам.
А где же план? Не ваш, а мой?
Не путать с планом, анашой!
Заказов – тьма, клиентов – ряд,
а Вам одно: директор – гад!
А позже: сталь и прокурор.
Какой закон, какой надзор!
Какой суровый честный взгляд!
Тут я скажу: ну, гад, ну, гад!
У меня опять 35 и 5.
Я в руки градусник беру…
Его тереть? Совсем сотру!
Всё. На работу. Встать! Иду.
На эшафот. На казнь. В беду.
Вот 35 уже растёт.
Пятёрка тоже вверх плывёт.
Взмахну рукой, потом – другой.
Добавлю: «На фиг, дорогой!»
Так день за днём уйдет болезнь.
В пороховницах порох есть.
Возьмусь опять за карандаш,
Слова - как пули - в патронташ,
Глаза – как дула у ружья.
Здесь: ты – не ты, здесь я – не я.
Здесь нет стихов, здесь нет аллей,
здесь продадут за сто рублей!
Прекрасно. 36 и 2.
Уже живу…едва-едва.
Ужель в мечтательном бреду
я позабыла про еду?
Мне снится ванна…белки…клёв…
И что-то с Таниных стихов…
Вязанье…святочный рассказ…
И про Ивана дивный сказ…
Кусочек детства…штиль уже..
Слова - как детское драже...
Повешу шторки в блиндаже.
На них по вензелю – два «Ж».