На юбилей В.С. Высоцкого.
(полемические заметки
об официальных мероприятиях)
Был юбилей очередной, как «на глазу бельмо»…
Умеем мы кумирам льстить, втоптав их прах в дерьмо.
По части козней – мастера, почившим оды петь…
Да не мешало бы живым честь с совестью иметь.
***
Строптивца увидать в гробу - спокойней и милее,
Чтоб со слезами хороня, вещать о Прометее…
С трибун высоких убеждать: Сражались рядом с ним!
С народом вместе, заодно, страдаем и скорбим.
Как примет гения земля, утопим боль в вине…
«Мышиная грызня-возня» - претит и не по мне.
Иные млеют, но не я, от лживой той тоски…
Высоцкого тотчас узнал, но … не его стихи…
***
«Шакалы» не скупятся на помои,
Для тех, кто «не вернулся» с поля «боя»…
Услуги отрабатывают слуги –
На публику слеза, «как у белуги»....
Уподобляясь подлости змеиной,
Из-за угла выцеливют в спину…
Самозабвенно, «смельчаками» метят в холку,
Не опасаясь сдачи получить от «Волка»…
***
Цитаты, вырвав невпопад… Газеты и экран…
Терзали критики его, для шоу – крупный план.
«Знакомцы» - «пчёлами на мёд» «по рюмочной ноге»,
Какой-то пошлый кавардак – «искать кота в мешке».
Точнее, шарившись впотьмах, где нету чёрной кошки,
За неимением, со стола, хватали жадно крошки.
Чужие жрали, кто-то пил – «кормил» его талант,
Он «кормит» многих и сейчас, издавших фолиант.
А планов море с громадьём, чтоб «фактами» сразить…
Чего молоть, куда «пришить», чем массы удивить…?
Найдётся, учит мудрость нас, той «грязи для свиньи»,
Они и мёртвого найдут - отроют из земли…
***
Не выйдет скромно он из-за кулис,
Срывая маски и смывая грим…
Не вызовут Высоцкого – «на бис!»,
А «звания» достанутся другим…
***
Традиционно, подсластив, - оскомина…, не ново…
Чьё имя в премию вписать? Увы…, старо, знакомо…
Достойных, избранных людей впускают в «Колею…»,
«Раздали сёстрам – по серьгам», но я-то в «корень зрю».
Где «колея», а где «тропа»? Закрученный сюжет…
Заслуги есть, наш спор – пустяк… Загадка – не секрет…
Спокойно, здраво рассуди…, - у каждого она…
Тогда, достоин каждый быть… Где истина – верна?
Бумага ж, стерпит ерунду, в России премий – жуть,
Лишь только «спустят унитаз» - польётся с чушью муть.
Но «судьи кто»? Решают как? – спросил пиит-поэт…
Высоцкий, вроде, не при чём… - забыто, прений нет!
***
Открыл я у Крылова истину одну:
Не стоит Моську мерить по Слону…
Добавлю лишнее и «рубану с плеча»:
В дурную «голову ударила моча»…
«Плохим танцорам» - видно не смущает! -
Порой, «то самое», «плясать», увы, «мешает»…
***
Актёр безумствовал, скуля, вытягивая жилы…
Под эти вопли, - так нельзя! – мутило и тошнило.
Он бился бледный, не родив, затем «рожали» вместе…,
Бег, имитируя вперёд, упал на ровном месте.
Другой всё тужился … лицом, как конь копытом бил,
Ещё б чуть-чуть и микрофон бедняга проглотил…
Певец с певичкой, в раж войдя, мелодию ломали…
Безбожно – рифму и аккорд… В тоску народ вгоняли…
На сцене новый претендент – язык бы не свернуть»,
Лихой трактовкой оглушил – аж «страшно», даже «жуть»…
Скребли «железом» «по стеклу» - слетелись тучей «мухи»,
В антракте, вроде невзначай, «перемывали» слухи…
Раздрай на финише сплошной – про Маню и про баню…
Высоцкий выбрал бы «шалаш», ведь «терем … кто-то занял»…
***
За «правдой» нам бессмысленно идти,
Где сроду, этой «правды» не найти…
Нас убеждать, поверьте, просто зря…
Там «правда» ведь у каждого своя…
***
Не из желания оскорблять, чтоб сбагрить «за пятак»,
Я истину стремлюсь понять… Простите…, что не так.
За «Место встречи…», «Вертикаль» - спасибо, Говорухин…
Но «палку перегнул» слегка Валерий Золотухин…
Себя попутно не забыв, ЦКа лягнув вдогонку,
Жеглова принялся хвалить … Шарапов, он же Конкин…
Любимов – должное отдать, с поклоном, без сомнений,
Терпел, тащил, любил, браня… Бытует много мнений…
Тарковский был и был Шукшин, и Лёва Качерян…
Шемякин где-то далеко… товарищ - не смутьян…
А сын его открыл музей, чтоб память сохранить…
Марину, жён его других – зачем и в чём винить…?
Та грань запрятана внутри – невидимой чертой…
Решает всякий для себя…, где скажет твёрдо: Стой!
***
Кто «памятник» воздвиг в один момент,
Чтобы к Высоцкому залезть на постамент…?
***
В сто первый раз уж собрались «случайные друзья»,
Там приукрасить, здесь приврать – проверить, жаль, нельзя.
Скандалы, водка с наркотой – шум вытерпит эстрада,
Копаться в «грязном бельеце» - забава…, не отрада.
Закончив бред перетирать, пресытившись грехами,
Сплошь восхищение, мол, велик и ролью, и стихами.
«Пометил» каждый не в свою, в Володи «колею»,
Разумно, впрыснув про себя, пролил елей в «струю».
В порыве оном занесло - сдержите «лошадей»…
Помягче как-то намекнуть: скромнее бы, скромней…
Да… «Друг», испытано не раз, «вдруг» даже и не «враг».
Они «попутчики» его… Никто… За просто так…
Претензий, выдвигая вмиг, - абсурдны обвинения -
Ох, дюже унижали их «цензурные гонения»!
Однообразный слов набор из липких, серых фраз…
«Шарманку» крутят каждый год, и слышано не раз…
Плели про связь былых веков, о нравах поколений…
От лицедейства скрыться где, от штампов, измышлений?
Их дифирамбы утомили нас – чего ж ещё ввернуть? –
Не понимая его рок, ни душу и не суть…
Аплодисментов грянул шквал – под небеса подался.
Знать, опоздали: вы – не он… При жизни в них нуждался.
Где раньше «спали» «кумовья» - бессовестные нравом,
Стремящиеся отщипнуть, кусок Высоцкой славы…?
***
Ждал с надеждой… Высоцкого голос,
прозвучит, как военная сводка:
«Сыт я по горло, до подбородка»!
***
С портрета, молча, он глядел, «сгорел», увы, в расцвете,
Не мог ответить ролью тем, иль грохнуть лирой этим.
Он дерзновенно б прокричал: «Спасите наши души!»,
И монологом «пригвоздил» от Гамлета с Хлопушей.
Так быть – не быть? В чём суть и смысл? Раздумывая сам,
Вот этот каверзный вопрос поставил бы он нам.
Пропел бы песни на духу, сорвав в гортани связки,
Содрав с открытых, гнойных ран, кровавые повязки.
В ветрах «манежей» и «арен», меняя «по рублю»,
Отрезал: Этих «перемен» я ввек «не полюблю»!
Не поджимая к заду хвост, «в парижском туалете»,
Он на стене бы прочертил – врагам своим ответил.
Орал бы с исступлением сил: Слепцы! «Порвали парус!».
За нас убогих отмолил: «Каюсь, каюсь, каюсь…».
Присевши в баньке на скамью, да водочки испить,
Негромко друга попросил: Оставь-ка «покурить»…
Стремглав через «флажки» рванул над пропастью обрыва,
Хватило одного прыжка до дозы или срыва…
В свои последние часы, в горячке б, уверял:
На свете есть - и не один! - который не стрелял…
Сбежал б, от траурных молитв, от хамов разных сытых…
Нет! Он на крыльях улетел… Пусть даже перебитых!
К вершине недоступных гор ушёл бы в тесной связке…
Но «камень» «подарил … покой». Легенда… Быль… Не сказка…
***
Оставим… Рассужденья зря…
«Досадно…»? Изменить нельзя…
***
Катился скучный юбилей по зрительному залу,
К традиционно блёклому и бледному финалу…
Отстроив псевдо-монумент, в порыве встали гости,
Чтоб на прощанье вознести его святые мощи…
Официально приручить..? Не им же всё решать.
Взять с годовщиной юбилей подальше бы послать.
Но дуракам же не дано… Он вольный, словно ветер…
Пропал Высоцкий – человек… Никто и не заметил…
Сковав цепями, - не сбежишь! Легенду – на скрижали?
Семёныч хитро подмигнул - не на того попали…
***
«Канатоходец» он… И хоть устал от боли и от ран,
«Як»-истребитель», выбирающий таран…
***
Чеканя, фразы отливал, чтоб слышно и глухому,
Нам душу нервом растерзал:
«Мир»! «Вашему»! «Дому»!
«Мир»! … «Вашему»! … «Дому»…