За углом осенних песен
слышу выкрики судьбы.
Мир суров, безмерно тесен,
не выходит из борьбы
за места под солнцем юга
и за тёплые места.
Ну а я живу, где вьюга
до прозрачности чиста
первозданностью сомнений
в закружившемся лесу
неиспытанных мгновений,
павших в странную красу
отражением сезона
в золочёном колпаке
с опрометчивостью стона,
что гарцует вдалеке
на безнравственном покое
в дни осенних именин.
Льёт дожди вина рекою,
пьёт досужий гражданин
злопыхательство из лужи
переменчивых времён,
был которыми разбужен
в приснопамятстве неон
засветившийся вульгарно
над печальной мостовой,
где гуляли днём попарно
вверх и книзу головой,
словно бы валеты с дамой
на игральном армяке
между пропастью и ямой,
задержавшись в дураке,
обесценивая ставки,
хохотали им в ответ
две студеные пиявки,
поглощая красный цвет,
наливаясь чернотою,
извивались добротой.
Шёл я лестницей витою,
поднимался на постой
в заосененные дали
за лугами перемен,
где меня лучи купали
и вскрывали грубость вен.