он никогда не тосковал по ней
в тенётах жизни, злых и сладострастных,
не отличая друг от друга дней –
медлительных, пленительных, ужасных.
но раз, когда осточертело льнуть
к фортуне, изболевшись мутной ленью,
ему приснилась маленькая грудь,
спокойный взгляд и острые колени,
с резной пейнеты кружевной туман,
в зубцах и перевитиях несчётных,
спускается – и укрывает стан,
черты лица и голос беззаботный.
и понял он, что долгие века,
прошедшие со времени разлуки,
его качала бережно тоска.
и вот теперь она разжала руки.