Ходит-бродит, валяется в лужах,
на карнизе дрожит жестяном,
то котам достается на ужин,
то в котомке висит за окном.
Притворяется рыжей и ражей,
беззастенчиво в окна глядит,
то, как в песне, измажется сажей
и саженною оспой болит.
Философский цилиндр трубочиста
и Дамаска узорная сталь –
всё ей по сердцу, всё ей по чину,
всё – её неземная печаль.
Наклонясь над колодцем, подводит
полумесяцем гнутую бровь,
глянет искоса – прыгнет в колодец,
рассыпая в траву серебро.
Тихий свет её людям не нужен,
потому что она – всё равно –
то котам достаётся на ужин,
то в котомке висит за окном...
Если в небе полночная стража,
не спешите лечить сгоряча
путешествующих в экипажах
и танцующих по ночам.
* * *
БВ, Зима 2013