Незапятнанное блюдо,
независимая чушь.
Мы опять в трех соснах блудим,
опечаленно без чувств
понимаем несказанность,
недосказанность... В тени
нас сближает часто разность
отношений, по степи
не разбросанных, но всё же
не оплавленных монет,
где печаль на грусть помножив,
получаем яркий свет
чистой радости со словом,
сохранившимся навек,
в измеренье странно новом,
став собою, человек
начинает путь изгоя
по осенней мостовой,
где понятие другое,
где стою я сам не свой.