Здравствуй, мой пламенный странник, предвестник рассвета,
Адская боль в острие стрелы, на клинке света,
Нет от чьей кары спасения иль излеченья,
К боли чьей перебороть невозможно влеченья.
Видишь под пламенем собственным серое племя,
В мягкой земле прорастает чьё грешное семя?
Это парят над землёю, почти невесомы,
Проклятые в обречённом скитаньи, фантомы.
Стоит лишь знак им подать, преклонивши колени,
Как вмиг заскользят по пространству немые тени,
В зрачках чьих окажутся гранью предел и мера,
Товаром в чьих тонких руках обернётся вера.
Каждый из них мог бы стать в миге Вечности нами,
Но предпочёл нам являться туманными снами,
То насмехаясь надменно, то в трепете нежном
Нам повествуя о счастья пространстве безбрежном.
Но, не желая со страхами соприкоснуться,
Кто, не дослушав, желал поскорее проснуться,
Кто-то пал ниц, не сумев пережить пораженье.
Кто ненавидел людей, кто - своё отраженье.
Мы все – пустота, блик движенья в тени дороги,
Чья жизнь – бесконечность; изломленные чертоги
Полнятся молитвами – тщетностью мирозданья,
Чьего торжества не оправданы ожиданья.
Прислушайтесь, люди, осталось ли в вас хоть что-то?
Я мог бы ответить за вас – но моя ль забота?
Посмотрим, чего будет стоить себе отмщенье,
И если наступит рассвет – значит, есть прощенье.
Но если зима не раскроет свои объятья,
И сумрачный саван не снимет свои проклятья,
То, пренебрегая молчанием сна–поэта
Избавлю мир от навязчивого силуэта.