Сидим мы с дедом между грядок.
Там лесопилка за забором
Визжит истошно. Видим воры
Здесь навели чужой порядок.
В той лесопилке ворог пленный
Социализм под стражей строил.
Дед к немцам ненависть утроил
За беды двух эпох военных.
Он в них участвовал с наградой:
Там - два "георгия", здесь - орден.
Теперь он только лишь пригоден
Жить огородом своим, садом.
Но он решил поймать тех гадов.
Меня увлёк своей идеей.
Как над горой чуть посветлеет,
Мы приготовим им засаду.
В саду, в кустах мы с дедом тихо
Лежим в засаде, ждём фашистов.
Щекотит нос цветок душистый.
Боюсь - не справиться мне с чихом.
Ползи, мой друг, к тому забору.
Как только доску с места сдвинут,
Я к ним ползком навстречу двину,
А ты будь там, в тылу у вора.
Ужом ползу среди картошки.
Вдруг слышу: скрипнула дощечка.
Мне страшно! Прыгает сердечко!
Я думал - будет понарошку.
Тут, как в кино, доска в заборе
В сторонку сдвинулась, вторая
Примкнула к ней. В дыру, стараясь
Как можно тише, лезли воры.
Вначале влез худой и длинный.
На нём очки и френч зелёный.
Пунцовый нос, как раскалённый.
Весь безобидный и невинный.
Другой фашист - совсем короткий.
Он злой лицом и вид холодный.
Глаз оловянных взгляд голодный.
В зелёном френче и в пилотке.
К ним близко дед мой подползает.
Согнувшись оба рвут морковку,
Кладут под френч, кладут в пилотку.
Вдруг страшный крик сердца пронзает.
Вскочили немцы, вскинув руки.
Их лица мёртвые, как в коме.
Команда им и нам знакома.
- "Хенде хох", - дед крикнул, - суки.
Удар пришёлся точно в темя.
Не сильный: лишь очки слетели.
Но "руки вверх", хоть занемели,
Фашист держал, - такое племя.
Другой фашист к дыре рванулся.
Меня увидев вдруг в припадке,
Мне незнакомом, он на грядке
Упал, как будто бы споткнулся.
Он на земле ужасно бился.
Но немец с дедушкой успели
И, рот разжав, язык поддели.
В руках врагов угомонился.
С трудом подняли, грязь стряхнули.
Держа его, на лавку сели.
Глаза осмысленно глядели.
Все глубоко втроём вздохнули.
Мой дед позвал меня и молча
Ушли мы быстро с огорода.
Несётся мысль другого рода:
Забуду ль я охоту волчью?...