В дворце, покрытом мхом бытийным,
Под тенью вековых осин,
Жил-был один король старинный,
Что был известен на весь мир.
Он жил с основы мирозданья,
Сменив десятка два имён,
Стяжал он славу, честь и званья
На протяжении времён.
Он год от года был всё строже,
Над златом не теряя дня,
Терял в уме король похоже,
Превознося уж сам себя.
Он стражей был на троне прочен,
Стесняя собственный народ –
Тот до поры сносил всё молча,
Терпя три тысячи невзгод!
Уж было «право первой ночи»,
Налог на воздух и на соль.
Налог на мух, налог на тучи
И даже был налог на боль.
И вот, когда иссякли травы,
И близок был народу крах,
Вернул им крепостное право
Наш обезумевший монарх!
Он полон был предубеждений,
Что правит волей божества –
Непогрешим в своих решеньях
И в двух шагах от торжества.
Ему нелепицей казались
Протест и ропот средь толпы,
А потому тупились часто
У палачей их топоры.
Когда же взвыл народ несчастный,
Не в силах боле гнёт сносить,
Король сказал: «Глупцы! Напрасно…», -
И приказал их всех казнить!
И воцарилося безлюдье
Во всех окрестных городах.
Губителем безвинных судеб
Стал, в прошлом благостный, монарх.
Неужто стоили терпенья
Благих деяний тех плоды?
Не нужно новых ждать мучений,
Пора! Пора за топоры…