Он не умел сутулиться и «выкать»,
но всем делился, если внутрь впустил.
Он не терпел смешки и лесть навыкат.
С зубами выколачивал «прости».
Ему как будто в жизни недодали.
Он так и жил, без права на права.
Из утренней тоски суицидальной
он к вечеру выныривал едва.
Топил её в бесцветной из стекляшек,
забыть пытался между белых ног.
Молчал, когда смотрел на счастье ваше.
Кричал, когда молчать уже не мог.
Не мог он. Было всё ему коротким.
Не смог совсем… Сегодня ровно год.
Не чокаясь. Без слов. Конечно, водки…
Мой первый друг. Последний санкюлот…