Течёт под нами чистая Искона,
в Москва-реку впадая испокон.
Из красного угла глядит икона
на зарево заречное окон.
Воистину - забытый Богом угол,
поросший муравой да лопухом.
Стоит на страже пара драных пугал,
а на крыльце спит сторож дед Пахом.
Из-под брады пробился медный крестик
защитою от ведьм и бесенят.
Мы с дедом нынче "вдарили" по двести,
оставив на потом по пятьдесят.
Да что там сторожить на пять избушек,
на семь семей да огородов пять?!
Но, хоть стреляй по воробьям из пушек,
днём сторож должен беспробудно спать.
Везёт Пахому. Даже в полдень спится,
когда с небес светило жаром льёт.
И как такому удалось не спиться?
В деревне сторож, как сапожник, пьёт.
Видать, сказалась старая закалка
семейная не спившейся родни.
Однако ж по Пахому бабки скалка
гуляет часто в праздничные дни.
Он в праздник, забывая о протезе,
всё мнит себя бойцовым петухом
и спьяну целоваться к девкам лезет…
Ему что в лоб, что по лбу обухом!
Стара старуха… А всё душит ревность.
Со стороны - живут в избе враги.
Ан смолоду хранит Пахому верность,
хотя пришёл с войны он без ноги.
И как бы в жизни не было им туго,
всё недосуг им думать о плохом.
Храни, Господь, тот на Исконе угол,
что сторожит исконно дед Пахом!
Москва,
11 января 2001 г.