-
Племянник, уезжая в длительную командировку, оставил тётке своего любимца, говорящего попугая Кутю, на постой.
– Скучать не будете, – заверил племянник, – птица занятная!
Но попугай загрустил, плохо ел, сидел нахохлившись, не произносил ни звука, и лишь одним глазом посматривал на экран телевизора, который был включён на всю громкость едва ли не весь день напролёт.
Дело в том, что муж тётки Анастасии, Степан, таким образом создавал звуковой заслон от воздействия на него психического оружия противника, а именно – от бесконечно звучащего пронзительного голоса супруги.
Дородная Анастасия верховодила в семье и во всём подавляла своего щуплого мужа, с лица которого не сходило выражение вины, присущее большинству пьющих деликатных людей.
В доме шло невидимое постороннему глазу сражение за эмансипацию мужчин, вернее, одного мужчины, а именно – Степана.
Собственно говоря, идеологическая платформа Степана включала единственное требование: признание равноправия полов на выпивку. Степан боролся в одиночку, но в случае хорошо организованной акции протеста, к нему примкнули бы десятки, сотни, а то и тысячи угнетённых мужчин.
В тот день, увидев, что Степан задремал в кресле, Анастасия на цыпочках прокралась в кухню, где в обстановке полной секретности решила опрокинуть стаканчик, игнорируя лучший из двух, второй принцип коммунизма, а именно: «Всем – по потребностям!», что было несправедливо по отношению к мужу, который имел потребности абсолютно равные её собственным.
На поле боя воцарилось затишье:
величественный торс Анастасии покоился на мягком стуле;
голосовые связки отдыхали;
руки перестали яростно жестикулировать и не подпирали мощные бока;
пальцы не стучали по лбу, посылая зашифрованные оценки умственных способностей мужа,
не складывались в комбинацию из трёх, начисто лишая Степана надежды на послабление режима;
yже заветное содержимое бутылки, упруго булькая, начало переливаться в стакан,
как вдруг:
– Мишель, Мишель, ты не права! – заорал попугай голосом неистового телекумира,
и это привело к непредвиденным, едва ли не катастрофическим последствиям.
Во-первых, в проёме двери появился заспанный Степан, сразу учуявший, чем в кухне пахнет.
Во-вторых, Анастасия обомлела от неожиданности, бутылка выскользнула из её рук, грохнулась об пол и разлетелась сотней осколков, один из которых едва не прикончил предателя попугая.
Перетрусивший попугай вновь взобрался на жёрдочку, с которой свалился, спасаясь от шрапнели, сохраняя достоинство откашлялся и голосом Степана закончил куплет:
– Ты не права, Мишель!
И продолжил, по-попугаичьи пришепётывая:
– Кутя у-у-мница, Кутя у –у-мница, така-а-я память, така-а-я память...
РИСУНОК Н.Мархасёвой