Всю ночь выла собака. О, как она выла - соседская Жулька! Сашка сбросил с себя старенькое одеяло, подошёл к окну. Луна смотрела на него загадочно и печально. Мальчик давно уже научился понимать одинокую небесную красавицу. И даже разговаривал с ней, рассказывал о своих недетских проблемах и видел, как она смотрит на него успокаивающе и ободряюще, как смотрела иногда мамка, когда не пила. Сейчас луна была тревожной и очень грустной. Сашка улыбнулся, махнул ей рукой и тихонечко, на цыпочках, чтобы не разбудить спящего братишку, вернулся в холодную постель. Ноги заледенели, и Сашка стал растирать их ладошками, чтобы отогреть. Из угла, где спали родители, раздавался смачный храп крепко выпившего отца. Мальчик подвинулся поближе к маленькому братику, обнял его покрепче, чтобы согреть его своим худеньким, хрупким тельцем, и уснул. Собака продолжала выть, но ребёнок уже не слышал этого протяжного жуткого воя.
Солнечный лучик проник сквозь двойные рамы, сквозь лёд обмёрзшего стекла, нежно прикоснулся к льняным волосёнкам, скользнул по веснусчатому курносому носу, прикоснулся к дрогнувшим векам с пушистыми рыжими ресницами. Саша открыл глаза, осторожно поднялся, тихонько поправил на Вовке сползшее одеяло. Прошлёпал босыми ногами к заставленному пустыми бутылками столу. Ни кусочка хлеба, ни одной холодной картошины не обнаружил на столе, усыпанном окурками. Возле печки лежала охапка дров, принесённая им с вечера. Привычно почистил поддувало, вышел на крыльцо с полным ведром золы. Ветер рванул за полы прохудившейся телогрейки, наброшенной на худенькие плечи, забросил за шиворот охапку колючего снега.
Через 15 минут в печи гудели дрова, а вскоре вскипел чайник. Но ни заварки, ни хлеба не было. Отхлебнув из стакана обжигающего губы кипятка, Сашка с досадой подул на обожжённые пальцы, нахлобучил на голову старенькую шапку, набросил на себя коротенькое
пальто, из которого давно вырос, мельком взглянул на спящего братишку, на дружно храпящих в углу родителей и открыл дверь.
Ветер утих. Изредка пролетали мелкие снежинки, падали на лицо, на покрасневшие без варежек руки. Сашка поёжилсмя и решительно направился к калитке. Сегодня он будет работать, а значит, Вовка не ляжет спать голодным. Тётя Галя, которая живёт через две улицы, попросила его наколоть дров. Она уже старенькая, дров наколоть некому, а для мальчика это какой-никакой заработок. Значит, и чай будет, и хлеб, а может даже и на сахар останется. Конечно, в глубине души он понимал, что соседи по доброте душевной просят его время от времени помочь - то дров наколоть, то воды привезти на санках из колодца. Просто подачек Саша не берёт, гордый. А помочь ребёнку надо. Все видят, как он старается. А когда хорошо поработает, покормят мальчонку, а он сам ест поменьше, а всё, что остаётся на тарелке, просит завернуть для братика. Теперь уже о Вовке никто не забывает. Да люди-то живут не намного лучше, чем Сашина семья. Пенсии маленькие, совхоз развалился с самого начала перестройки. Работать негде. Каждый выживает, как может.
С такими невесёлыми мыслями шёл Сашка по обочине дороги. Пешеходной дорожки не было - снег по колено, разгребать некому. Он не слышал, как сзади прямо на него катила "пьяная" иномарка. Сашка упал в снег, а иномарка покатила дальше. Больно не было. Только что-то горячее, липкое, неведомо откуда взявшееся тоненькой струйкой полилось через леденеющие Сашкины пальцы, и последней мыслью было: "А как же Вовка? Кто же накормит его сегодня?".
Голубые глазёнки мальчика удивлённо и горько смотрели в холодное серое небо. А соседская Жулька ласково лизнула его в приоткрытые губы и снова завыла, задрав свою лисью морду к небу.
Соседка баба Тоня выбежала на улицу неодетая, чтобы быстренько набрать охапку дров. Да ещё цыкнуть на эту злыдню Жульку. Всю ночь выла, спать не давала. Но взглянула на Жульку и замерла, увидев рядом с собачонкой распластанное тельце мальчика...
ЭПИЛОГ:
Сашка выздоравливал долго. Но детский организм справился. За несколько месяцев болезни его стало не узнать. Повзрослел, вытянулся... А в огромных, не по-детски серьёзных глазах появился жёсткий стальной блеск. Родители присмирели. Что-то, кажется, поняли. Но надолго ли?..