Маленькая историческая комедия
...Дорогой читатель, мы с тобой сейчас топчемся в самой гуще
голодной, разъяренной толпы, на том роковом собрании в пустыне,
а с обрывистого возвышения, над толпою, в её самой сердцевине,
Учитель наш в изнеможении и из последних сил хрипит:
- Друзья, я понимаю, всё это вызывает в вас и гнев, и возмущение,
но я боюсь, отныне мы ещё многие "нельзя" ещё не раз услышим,
так что к потоку предписаний, спускаемых нам свыше,
придётся привыкать...
Эй сзади там, потише, ну прямо слово не дают сказать...
(Толпа ворчливо притихает)
- Итак, продолжим... Заповедь, э-э... номер пять:
О жёнах наших ближних нам строго настрого запрещено мечтать.
Отныне лишь свою положено желать. (Взрыв негодования)
- А что касается питания, так вот, - пустые слухи это!
И вовсе нам не в наказание, не для того чтоб насолить,
а на разумную диету Он нас задумал посадить...
- Нет, не издевательство всё это, накладывать запреты
на то, чего давно уж нету,
с тех пор, как стали истощаться последние припасы...
- Я понимаю, надоело голодать, я знаю, не дают вам спать
воспоминания - о пряных ароматах разваренного мяса,
об острых соусах с приправами душистыми...
- Ну хорошо, готов я замолчать, но если всё равно приходится страдать,
то лучше уж за принципы Его, за истину, и угодить тем самым Господу
за всё, что сделал для народа...
- Ах, что Он сделал... Значит, всё забыли...
А что Он попросту с цепи привычного нам рабства
спустил нас в лютую свободу, где только Господа законы,
а не плётка фараона вашу звериную природу
будут укрощать!...
Да перестаньте, негодяи, камнями швырять –
в меня, вашего Учителя, вождя национального!...
- Не слышу... Ну что ж, я понимаю,
меня этим вопросом часто донимают, -
как мог я допустить, чтоб дело это
зашло так далеко, до положения поистине скандального,
как мог я согласиться, чтоб всё свелось к убогому, банальному,
напыщенному фарсу, блофу, где смысла здравого нет и в помине,
чтоб докатились мы до всенародной катастрофы,
когда капкан всё умертвляющей пустыни захлопнулся за ошалевшей нацией,
когда назад дороги нет, и нам исхода никакого нет –
мы вынуждены подписать Завет, как акт о безоговорочной капитуляции...
- Вы что же, думаете, я этого всего не видел?
Не знал, чем это кончится? А что я мог поделать?
Что только я не говорил, как умолял, я говорил Ему намного более того,
что вы в своей нелепой, ребячьей ненависти бросаете мне теперь в лицо.
Я говорил Ему:
- О, Господи, нам-то всё это - зачем?
И для чего тебе мы, Господи? Ну вот уедем, а зачем?
А то, что в рабстве мы живём, так мы к тому привычные,
а ежели подумать, то что дурного в том?
да и эпоха-то покамест всё ещё античная…
- И что с того, что строим пирамиды? Ты прав, работа грубая, физическая.
Зато нет в мире пирамиды величественней и более геометрической!
И заработки там приличные, - по разнарядке, по закону...
А что - профессия? Профессия отличная, нужная и обществу, и фараону.
Правда, с нами он бывает крут подчас,
но можно и его понять, - стройка важная, и сроки тут,
не может же он нас так долго ждать...
- Конечно, травмы производственные, и это есть.
Зато - какая честь - за дело за святое пострадать.
К тому ж за братьев моих родственных всегда я мог похлопотать,
как приближённый к цареву двору...
- Зачем же было сердце его ожесточать? Зачем же было всё бросать
и навсегда надежду потерять
когда-нибудь нам слиться - с величайшей нацией,
в стране древнейшей и красивейшей цивилизации!
- Подумать лишь, сослать сюда, в глухие, гиблые края,
где ни еды и ни питья, где ни работы, ни жилья,
чтоб вылепить из бреда, - забавного и странного,
полузабытых дедов мечту фатоморганную,
опасную и чуждую, нам непокарманную,
и на чёрта нужную, блажь обетованную!
И чтоб по плану Твоему, холодному и точному,
по трупам, грязи и дерьму победно промаршировать,
чтоб с кровью навсегда смешать реки беспорочные,
что пока текут себе - медовые, молочные…
Да и с какой же стати, и кто просил, о, Господи,
выбрать из народов в орду завоевателей
нас, забытых отпрысков трусливых скотоводов,
лентяев и мечтателей в солдаты для бесславных
и утомительных походов? И что взамен Ты дал нам?
Он отвечал: - Свободу.
- Свободу? - я вскричал, - Какую там свободу,
когда ты всё, что можно было, нам позапрещал!
Вот ТАМ, да, да, именно ТАМ были мы по настоящему свободны!
Пусть работа каторжная, подневольная, на солнцепёке,
но зато потом, во всём остальном,
были мы абсолютно вольны, и от принуждения далёки,
и очень, нет, в самом деле, очень довольны!
Забудь про все правила, ешь, что найдётся,
веруй хоть в дьявола, спи с кем придётся,
живи с собой мирно и дружно, дури себе, нагло зверея,
что ещё для счастья нужно древнему еврею?
Помню, бывало, после работы, (как было просто всё, как беззаботно!)
как только божество Ра заходило, плескались мы в водах прохладного Нила,
шашлык на углях, окорок, чахохбили, мы плавали, ели, мы пели и пили,
как всё было мило! как кайф мы ловили!...Правда, нас там не очень любили...
Зачем же ты, Боже, то счастье ничтожное
у нас отобрал? зачем нас из рабского рая изгнал?
зачем сделал так?!!
(Рыдает. Затем берёт себя в руки и провозглашает):
- И было ко мне слово Господне:
- Ты, Мойше, - дурак, или просто устал,
ну я же тебе столько раз объяснял,
что все вы, люди, без исключенья,
хоть и венцы моего творенья,
правда, к несчастью и огорченью,
где бы и кем бы там ни были вы,
дети мои, все вы – рабы!
Рабы либо злых, либо добрых царей,
возлюбленных женщин, любимых детей,
низменной плоти, высоких страстей,
старых привычек и новых идей
Но шанс я единственный вам даровал,
и вас я из дома рабства изъял,
чтоб дать вам истинную свободу,
высшую в обществе и природе, -
свободу решить, добровольно притом,
серьёзно подумав,(но лучше добром!),
что все вы охотно желаете сами
навек стать мне, Господу Богу, рабами,
И, значит, с восторгом и облегченьем
воспримите тут же ограниченья,
те, что сейчас вам непостижимы,
так как пути мои и намерения
для вас пока неИсповедимы.
В награду же я обещаю отдать - народу безродному, неприкаянному,
(и попробуйте только, паршивцы, не взять!) вами непрошенную,
и нежеланную, раз уже брошенную, непостоянную,
мною навязанную. дурь неотвязную,
мечту окаянную, обетованную!
Не хнычь же, ну хватит, - послушай совет.
Учитель ты им, - не лавочник мелкий.
Сейчас заключил ты со мною Завет,
лучшую в вашей истории сделку,
(которую будут припоминать
тебе раз в год, в пасхальной раскладке)
Иди же, там ждут. И не надо вздыхать.
Не бойся же, Мойше, всё будет в порядке
- Так кончил Господь свою речь, оставив меня погружённым
в нелёгкие размышления… И вот я пред вами, с Его поручением...
Постойте, друзья, куда же вы? Прошу вас, остановитесь!
Это неповиновение.... Ну постыдитесь! Нет, я этого так не оставлю!
Да подождите же, я догоню, я ведь ваш вождь, я сейчас вас возглавлю...
(Роняет скрижали на каменистую землю. Они разбиваются. Приподняв полы одежд, Моше Рабейну* трусцой догоняет поджидающий его Народ).
(Занавес)
* Моше Рабейну - Моисей, Учитель наш (ивр)