Вечер. На улице дождь. Иванов приглашен к Мельпомены служителям в гости.
Тщательно выбрил он лик перед зеркалом, пеной «Nivea» его умастив.
Туфли начистив и галстук надев, дабы в грязь пред богемой лицом не ударить,
Он выдвигается в свет на людей посмотреть и, возможно, себя показать.
Путь Иванова тернистый пролег через своды и недра метрополитена,
То переходом петляя, то вдруг эскалатором вверх на Олимп вознося.
Сорок минут проведя средь других заключенных в темнице вагона подземной,
Прочь через двери с заветным эпиграфом «Выход» спешит Иванов поскорей.
Призрачно все в этом мире; Фортуна в тот день Иванову явилась спиною…
В час, когда он, поливаем дождем проливным, колесницу свою поджидал,
Дерзкий лихач на «Тойоте», летящий как ветер Тайфуну и Гиперборею подобно,
Грязью из лужи устроил ему омовенье, труды его этим поправ на корню…
Долго в дверях рассыпались в любезностях гости, друг друга вперед пропуская,
Вскоре на входе приличную пробку создав, но в итоге пробившись к столу.
Всех одарили шампанским и только лишь светской предались беседе, как только
В дверь позвонили, и взору собравшихся див и кумиров предстал Иванов.
Он поклонился, изрек по-французски «Боржом», поприветствовав раут,
Вскользь о погоде заметил, что нынче прохладно, при этом зубами стуча,
И намекнул, что сейчас алкогольных напитков неплохо бы было отведать.
Смолкла богема, и тишь наступившую портил лишь бреющий мухи полет.
Тут же возник Мельпомены служитель патлатый не слишком опрятного вида
И возопив «молодой человек», сообщил Иванову, что здесь не кабак,
Массу упреков беспочвенных адресовал Иванову ценитель культуры,
Вакха рабом обозвав в том числе и тем самым моральный ущерб нанеся.
В праведном гневе нарек Иванов злопыхателя гадом и гнусною гидрой,
Хама на место тотчас водворил, хладнокровно по морде ударом сразив.
После окинул собрание взором, карающим молнией, Зевсу подобно,
И хлопнув дверью, поклялся, что в этом вертепе его впредь не будет ноги.
С чувством победы в душе Иванов отомщенный вернулся в родную обитель,
Вычистил свой гардероб, выпил чаю и Пушкина томик прилег почитать,
Сразу раскрыл наугад фолиант и прочел «Пир во время чумы» заголовок.
«Точно» - злорадно решил про себя, кашлянул и ушел с головою в шедевр.