Общеизвестно давно заблужденье, что только крестьянин зимой торжествует,
Кесаря славя на дровнях, покуда Пегас его рысью трусит марафонской.
Точных наук шевалье и химеры культуры на равных правах с земледельцем,
Вооружившись коньками и санки седлая, с триумфом стремятся на волю в сугроб.
Стадному чувству подверглись и рыцари духа, сиречь Иванов и Психеев,
Прелесть лыжни, конькобежного спорта размах и бобслея тенета отринув.
В память о славном Праксителе взялся лепить Иванов одалиску нагую из снега,
Архитектурный ансамбль в стиле Гауди склонный к кубизму Психеев возвел.
В образе женском решил Иванов воплотить вожделенья поэтов персидских,
Приобретя в овощном магазине напротив заранее недостающие ингредиенты.
Вишней украсил уста, ежевикою – очи, ланиты из персиков создал в сиропе,
Нос увенчал артишоком, в творениях Фирдоуси аллегории не отыскав.
В мысли свои погруженный, Психеев окинул скульптуру рассеянным взором,
На полдороге отставив кирпич изо льда и пыхтя эвкалиптовой трубкой.
Что-то промямлил о форме лица и неточных пропорциях зон эрогенных,
Бабой шедевр окрестил мимоходом и смолк, в головою в Акрополь уйдя.
Был Иванов уязвлен и не в силах стерпеть был подобного амикошонства.
В голос добавив металла, потребовал он обращенья на «вы» к Галатее
Да, пусть скульптура, но все же гетера, и грубостей он, Иванов, не потерпит,
Женщина – это природы венец по сравнению с саклею-малосемейкой.
Смело Психеев парировал максимой древней «мой дом – моя крепость»
И заявил, что твореньем своим вносит лепту он в свод домостроя законов.
Не говоря уж о том, что всем тем, кто не в силах избы отличить от палаццо,
Должно захлопнуть суфлерную будку и в рамках приличий себя научиться держать.
Тяжбу прервал тучный лыжник без роду и племени в шапке с помпоном,
С криком летящий с горы под воздействием темных сил инерционных.
Вгрызся он в крепость буравчиком, камня на камне ваятелю не соизволив оставить,
Лыжи о даму сломал, макияжем фруктовым умылся и голень с грудиной ушиб.
Вечером в рамках содружества саммит за рюмкой нектара собрал оппонентов,
Пили во славу богов. За здоровие кесаря. За здравомыслие подняли тост.
«Пагубны быт и телесные радости в дозах чрезмерных» - промолвил Психеев.
«Истина есть воздержанье в разумных пределах» – бесстрастно изрек Иванов.