Не виноват, что мысли виснут,
что водку звёздным пил ковшом...
Я подполковником записан
простым, как грусть, карандашом
в учётной карточке запаса,
в которой не свободен ряд.
Я увернулся не от паса,
а не пришёл я на парад
бессмысленности злобной власти
в заиндевелости времён.
Разорванная грусть на части
с утратой золотых корон
меня волнует полным бредом
несостоятельность словес,
что именуется по средам –
терять к былому интерес.
Неуязвимость пониманья –
диктаторская власть – тюрьма.
Неоднозначность узнаванья –
что значит утренняя тьма
с полоской плоских увяданий
с восходом золотых лучей,
что происходит без страданий,
не без сословности речей.