В зашторенном СВ – в несущемся вагоне
Я высекаю искры или сплю.
И колокол пространства наг и лют.
Мы здесь – лианы на большом балконе.
Цветы рознятся, корни сплетены
Глазами атлантических чудовищ.
Ты чем замужней, тем твой возглас вдовей:
"Италии поля затемнены".
И тени от прядей твоих вокруг
Полощутся Венецианским вальсом.
И бранденбургским пламенным скитальцем
Гребёт по шторке твой воскресший друг.
Мои молитвы в стиле баттерфляй
Мне сладки интегралом погружений.
Округи тихий гогот оружейный
Топорщится параболами в рай.
В складском покое (в памяти промзон)
Наш тихий поезд шествует упорно.
И рычаги сношаются мотора
В горячем масле и дрожит поддон.
Узоры концентрационных линий –
Небесных сёл стекают на листе.
Их вальс, проистекающий везде,
Вдаль отлетает клином лебединым:
Огнями Нови-Сада и Белграда,
Нетронутых в метафоре моей.
В лазурном облаченьи иерей
Идёт к тебе по гребню Кара-Дага.
Ты спишь при мне, апрельская Мадонна,
И синие лучи на золотом
Мой озаряют письменный Содом,
И складывет кровли вкруг Гоморра.
И ангелы склоняются как Альпы:
Их белогрудых судеб торжество
Твоё преподнимает божество
С Земли, до состояния контральто.