А дни всё грозней и суровей,
Любовью не тронуть сердец.
Презрительно сдвинуты брови
И вот послесловье, конец.
Свинцовою тяжестью всею
Легли на дворы небеса.
Искали улик фарисеи,
Юля перед Ним, как лиса.
И тёмными силами храма
Он отдан подонкам на суд,
И с пылкостью тою же самой,
Как славили прежде, клянут.
Б.Л. Пастернак ' Дурные дни '
На переделкинском погосте
Стою, смятённый, у могилы.
В ней тот, кто принял вызов злости,
Поэт высокой чистой силы.
Поэт любви, который верил
И сердцем к истине стремился,
Который даже в Царство зверя
Душой в зверьё не превратился.
Попробуй человеком быть,
Когда вокруг несметно тварей!
С волками жить - по-волчьи выть,
Пред вожаком скуля всей стаей.
Но совести не искалечив,
Среди завистливых калек,
Ты говорил по-человечьи,
Как православный человек.
Слова ложились на бумагу,
Тревожа фарисеев власть
И после ' Доктора Живаго '
За пастью распахнулась пасть.
О, как они тебя травили!
Позорней травли не найдёшь.
Недаром и теперь, в могиле,
Ты им покоя не даёшь!
Трусливым нехристям-вандалам
Её за радость осквернить.
Поэтов на Руси хватало,
Да лишь за гений будут мстить!
Но на могиле Пастернака
Скажу, словесный сжав кулак:
' Всегда над фарисейским мраком
Восторжествует Пастернак! '