Зеленой гари
Хлопья,
Кло'пный цвет
Змеится по земле.
Озон.
Испепеленный птичий хор,
Мягкий бархат улыбки Дирихле,
Разрезанные изумруды
И сахар,
Превратившийся в нефрит.
Ревеневый сироп,
Позеленевшей бронзы оголенный череп,
Я знаю, как распухают почки,
Жирные личинки расцветают,
Сцеживая слизь на листья,
Выбеливают,
Умножают,
Размножая,
Отягощая тонкие ветвинки гусеничной полнотой,
И гусеницы стремятся взойти на полотно
И превратиться в девять мягких Мэрилин.
Капустница
Моей срывающейся лопасти,
Сердцо'вых сот червивая отрава,
Над пропастью
Зияние,
Над пропастью,
В чертогах самой нашатыренной канавы.
Когда мы жрали снег,
Жуки кишмя кишели в погребальне,
Выкладывая для меня иконостас своими же детьми,
Готовя для меня в весновой луже грязевую спальню
И разливая над кроватью, как полог, зеленые ручьи.
Лимонное стекло, хрустальный гроб салатовых жемчужин.
Я плаваю в подтеках тины, в лаймовых кожурках тишины.
Кокон заплетая, голосился богомол снаружи,
Зазывая помолиться на меня крыжовницу весны.