Одною фразой заведенной –
Так обрекают города!
Уничтожают миллионы
Всего лишь связные слова!
Сокрыто в даре низведенном,
Открытом сотне тысяч глаз,
Не только смысл слов безвольных,
Но много большее для нас.
Усилием обычной речи,
Что так убийственна была,
Сводились к разным «чет» и «нечет»
Все непотребные дела!
С заштатной реплики безумной,
Что в протоколах до сих пор –
Кошмар войны и голод буйный,
Расстрелы, геноцид и мор!
Тогда, в июне сорок первом,
Заветам Бога вопреки,
Слова, бездумные наверно,
Четыре года обрекли!
Сухие строки нарастали
И как-то раз, среди зари,
На Хиросимские кварталы
Упали слуги сатаны!
Три слова праздного генсека
В Афганистан послали нас
И от кончины, прежде века,
Мир отделяла пара фраз.
Любовь и смерть, души страданье,
Земную твердь и наказанье,
И ложь, а может оправданье
Несут слова с основы мирозданья!
Не говорить, увы, нельзя,
Сказавши – можно горько плакать.
Нет фразы, брошенной за зря,
И этот факт нам не исправить.
И вроде каждый не дурак –
Приучен думать перед словом,
Но поверни и так, и сяк –
Все может обернуться громом!
Хотел он дружбы?
Получил вражду!
И вместо мира
Развязал войну!
Спаситель или лиходей,
Герой, иль худший из людей –
Все попадают в эту пропасть,
Едва ли это будет новость.
Иисус Христос – благой пророк,
Но тот же подхватил порок!
Он слово за слово обмолвил,
А вот народ его не понял!
Учил, как жить в ладу людей,
А вызвал тысячи смертей!
И все его благие мысли
На перекрестии повисли!
И вот, не зная словно меры,
Все кинулись к основам веры.
Апостол Павел и архангел Михаил,
И каждый что-то говорил.
Народ внимал и трактовал
И ком с веками нарастал!
И каждый год миссия новый,
За ним поход еще крестовый.
И до того у них дошло,
Что стали освящать вино!
Сказал им кто-то между прочим,
Что кровь Христова это точно.
А плотью стал обычный хлеб,
Что подается на обед.
И каждый мелкий домосед
С упорством верил в этот бред!
Христос, наверно, в страшном сне
Не представлял это себе!
Но разве ж он не понимал,
Когда так вольно всем вещал?!
Идеи были неплохи,
Жаль, что внимали дураки!
Свобода, равенство и братство –
Пожалуй, есть на что равняться.
Но в этих истинах заветных,
Понятных для умишком бедных,
Народ услышал только то,
Что было слаще для него!
Свобода? Не для всех, конечно!
И равенство едва ль уместно!
А братство? Что же, ничего –
Коль мать родит не одного!
Так исказился его слог,
Что удивился даже Бог.
Тогда-то он Христа забрал
И больше вниз не посылал!
А что же сталось с этой верой?
Она была такой же бренной,
Как человеческая плоть
Иль время удалось перебороть?
Название осталось прежним,
Но люди по нутру – невежды!
И всё, что предки их наврали (когда заветы составляли)
Они давно попереврали сами!
Уж был католик, ортодокс,
Баптист, папист, католикос
И кальвинист, и англиканин,
И атеист, и лютеранин.
И это не считая сект,
Что нарождалися на свет,
Точно грибы после дождя
Под теплым солнцем сентября!
И что же? Каждый верил строго
Во всепрощающего Бога?
И каждый отдавал отчет,
Что есть еще другой подход?
На что надеялся тот грешник,
Своей нелепою насмешкой
Родя религий целый скоп,
Когда укладывался в гроб?!
Что реформация структуры
Под цвет эпохи и фактуры
Угодна будет небесам
И затворятся чудеса?
Едва ль кто думал в этом деле,
Но Бог молчал и люди смели.
И год от года в богословье
Всплывала новая строка.
И каждый раз ее писала
Чужая, новая рука!
Но как-то раз, от знаний млея,
То ли у Ницше, то ли у Дильтея
Пришла «прозрения» пора:
«Бог умер!» - баста, все дела!
Бог удивился не на шутку
И, изумленный мыслью той,
Смотрел, как люди истребляют
Себя же в Первой Мировой.
А годы шли, им было мало
И вновь, осеннею порой,
Мир потрясли раскаты грома,
Что были новою войной.
И вновь неточная трактовка:
«Народ достоин лучших дел», -
Покрыла тело всей Европы
Ковром из бездыханных тел.
«Мы избраны для высшей цели!», -
Кричать один усач посмел
И рабства зазвенели цепи,
А Бог вдруг плакать захотел.
И вновь обманутые толпы,
Услышав то, чего хотят,
Избрали методами бомбы,
Напомнив нам слепых котят.
«Умри!» - кричали им с трибуны,
Они же продолжая лай,
Переложив это на струны,
Сложили песню: «Убивай!».
И старый жид, крича от боли,
Прося пощады для семьи,
Не знал, что фразой этой длинной
Лишь тянет муки он свои.
Не слишком придираясь к сумме,
Что предъявляли как счета,
Творилось «славное безумье»
В умах, срываясь с языка.
Для смерти не было предела
И, между нами говоря,
Давно она так не потела,
И притупилася коса.
И каждый, кто страдал не нежно
Взывал в молитве к небесам,
Но тут же вспоминал небрежно:
«Он умер! Я один! Я – сам!».
И Бог был рад помочь наверно,
Но фраза как-то предрекла:
«Скончался Бог пренепременно!», -
На этом баста! Все дела!
По истине большая сила
Дана не серне, не быку.
Она дана в словах неверных,
Что служат скверно языку.
Дивиться красотою слога?
Опасно для простой души!
Они убили даже Бога,
И много большее могли!
Поставь во фразе запятую
И ударенье не туда
И «добрый» превратится в «злую»,
А целый мир станет тюрьма!
Свобода обернется рабством
По прихоти бездумных слов
И станет невозможным братство
От матери одной сынов!
Равнее станет чья-то ровня,
Друзей заветных доброта
Враждою обернется кровной
По воле злого языка!
Одним усилием гортанным
Кроваво восстает заря
И станут полем боя бранным
Сегодня мирные луга!
Одно лишь слово ныне может
Прервать движение времён
И вынуть душу через кожу,
Не зная жертв своих имён.
Оно коварной небылицей
Упорно час свой стережёт,
Чтоб стать вершащею десницей
Всех дел и вер, и даже мод!
Оно подталкивает в пропасть
Тех, кто боится высоты,
Рождая злобу, страх и глупость
Из ничего, из пустоты.
Оно само – еще не дело,
Порою, и не мысли нить,
Но твердо, сказанное смело,
Играет больше, может быть.
Оно влекло и обрекало,
Оно пекло и обжигало,
Как ядом пышущее жало!
Оно конец, оно начало.
Одной строкой вершились войны
И в час решающих побед
Она была причиной бойни!
Она вопрос, она – ответ!
История людей – не люди,
А толстый сборник из цитат,
Что изучает для забавы
В науку новый кандидат!
Их для услады разбирают
И ради красного словца,
Но вряд ли кто-то понимает,
Что означают те слова.
Кого под хор речей цветастых
Вели на плаху без суда,
На вряд ли станет где-то хвастать,
Что знает умные слова!
Кто был когда предметом торга
У разговорчивых купцов,
Едва ли выкажет восторга
От выражений тех и слов!
Кто предан был циничной фразой,
Тот не забудет никогда,
Сколь может быть разнообразной
Речь труса, подлеца, лжеца!
Детей и женщин белорусских
Сжигали в собственных домах
С подачи пары-тройки звуков,
Что так привычны на устах!
Одно невнятно сужденье,
Что прозвучало где-то вслух,
Уничтожает поколенья
В течение столетий двух!
И не сказать бы вроде глупо,
Но может статься так порой,
Что слово, сказанное глупо –
Звучит ошибкой роковой!
Достаточно одной лишь фразы,
Чтоб уничтожить всё и вся
В пределах Солнечной системы,
Быть может, даже раза два!
Кому дана такая сила?!
И в чьих руках наш хрупкий век?!
Увы, ответ отнюдь не милый –
Ведь это только человек…