Задрожало испугано холодом
До сих пор горячая внутренность.
И довольно притворным голодом
Раздавило мою загруженность.
Заставляло идти на глупости
Закрывая глаза моей совести,
Выдавало тайны из трусости
Недописаной нами повести.
Прикрывало, но все же двигала
По сосудам сюжеты памяти.
И все также безудержно прыгало
Разглядев на щеках слезы матери.
Оно стало вторым моим разумом
Трезвым взглядом больной реальности
И что было когда то им сказано
Совершалось в порывах радости.