Багрянец рассвета на каждом шатре,
храпят растревожено кони.
Чуть-чуть прояснилось, и в снежной пурге
слышна чья-то песня о воле.
"О,дайте мне волю - я птицей взлечу.
Затянутся страшные раны.
И снова на смертный я бой поспешу,
мне так ненавистны татары."
Плененый то плакал, то пел русский князь,
стонал он, и Богу молился.
"Уж, лучше мне было в той битве пропасть..."
Но вдруг его взгляд прояснился.
К нему потихоньку прокралась она,
и шепчет, но что... непонятно.
Дала ему в руки остатки ножа
и хлеба чуток... и пропала.
Он молча глазами её проводил,
разрезал проклятые путы.
И сам поскорее уйти поспешил,
нельзя пропустить и минуты.
А степь необъятна, а степь широка,
и ветер вновь кружит поземку.
За степью покрытая льдами река,
да бора сосоновая кромка.