Руками молча сжимая страхи,
Запрятав их глубоко под сердце
Сидишь и смотришь, как с размаху,
Разбилась мысль о счастье детском.
Какие слезы? Просто больно.
Какие вздохи? Нет, не страшно.
И сколько время? Аааа, не поздно.
Зачем вернулся? Это важно?
Ну говори. Я правда слушаю.
Ну да, молчу, не отвечаю.
(А что сказать-то? Всё разрушено,
Утоплено в холодном чае.)
Что? Я наивна? Еще и в детстве?
17 лет не так уж мало.
А ты всё обрываешь резко
Мои слова. Недосказала.
Я? Да, спокойна. (Но лишь снаружи.
Внутри кипит всё, словно лава.)
Да, да, тебя еще послушаю,
(Мне больно, ты быстрее, ладно?)
Что я хочу? Ты не узнаешь.
(Уже привыкла чувства прятать.)
Что? Ты мне много обещаешь.
Нет, что ты, я не буду плакать.
(Хочу по-женски бить посуду,
Заплакать на плече у мамы.
Но нет, вы что, я так не буду.
Кажусь для вас я сильной самой.)
Что? Я прослушала. А, нет, не помню,
Да, мне не важно. Ты уходишь?
(На самом деле мне было страшно,
Не понимать, что происходит.
Да помню всё, до звука, взгляда.
Но не признаюсь. Я же гордая.)
Нет-нет, мне ничего не надо.
Пора прощаться. Время позднее.
Ну что ж. Прощай. Не понял главного.
(И не поймешь ты, как мне нужен.)
Нет, я не плачу, я не слабая.
А голос в дрожь – так он простужен.
Прощай. Ушла. (Стою и плачу.
И так по-женски, в одиночку.
И ты ушел, мой милый мальчик.
А я люблю. Так, между прочим.)