Эх, босоногая печаль,
Стыда багрянец, ругань взрослых,
Но вместе с тем родная даль,
Былых попыток, чаще слёзных...
Я помню твой в подушку плачь,
Непониманье, наказанья,
Как пожирающий палач
Не выбивающий признанья.
Но всё ж велик в мальчонке дух,
Дух противленья, криз житейский,
В двух ипостасях, сразу в двух:
Антипалач, судья третейский.
Непониманье - тяжкий бич,
Где рукоять есть безразличье.
До боли грубый, краткий спич,
Занозой загнанный в обличье.
И не изгой, но всё ж чужой,
Не принятый, хоть и не клятый,
По крови только лишь родной,
И этой же роднёй помятый...
Теперь былого не вернуть,
Тебя уж нет на белом свете.
Могу лишь память всколыхнуть,
Проснувшись что-то на рассвете.
Я знаю, ты любил рассвет.
Меня будил, стуча в окошко,
И этот юный первосвет,
Тебя напомнил мне, немножко...