Приобретая черенки и грабли,
Как сабли для гусарственных сердец
Ты повторяешь: “Why you has’nt be lovely?”*
Ты говоришь: «Он был нам всем отец».
В рассвете сером выходя на речку,
Не чтоб увидеть – чтобы позабыть,
Ты вцепишься в туманы, как в уздечку:
Не умирая, можно и не жить.
“Mayflower”, высокие цилиндры
И бакенбарды множества купюр
Кого-то поразят усмешкой Индры,
А кто-то убедится – блеф и сюр
Всё, что сквозит и светит фонарями
Из вожделений, из картин живых,
Что там, за равнодушными морями
В чужом театре, из зеркал кривых
Всё те же маски скалятся устало,
Всё тех же голосов базар хмельной
Кричит и лжёт, тебе же не пристало -
Кому-то мало, ты же не больной.
На перстень леших в грузном лимузине
Не нагадали брови сурьмяной,
Как будто помня, в согнутой осине
Вершитель бычеглазый и срамной
Твою увидит руку, и, беснуясь,
Сломает благонравия костыль,
А ты опять уйдёшь, зарёй любуясь,
Оставив сзади дождь, и зной, и пыль.
Раздав русалкам звёздные купели,
А галкам маслянистую тоску,
К виску приставив соловьиной трели
Ужели вздор – по рощи пояску
На горизонте вычислишь названье
Того, о чём мучительно молчишь,
Схрустишь морковкой чин, и спесь, и званье,
И даже между прочим огорчишь,
Не зная, чьих-то ангелов безродных -
Тем, что на память плакаться не смог,
И в зал войдёшь безвестных и свободных,
Чтобы сказать «Люблю» и «Славься, …
*почему ты не могла была быть любима
или - ты не мог был быть любим?