Ягиня Ольховна

   
   Похвались, что ты лучше, чем на деле, так и разум отступит.
   
   Говорили мне, да не упомню где: не то в вологодских лесах, не то в карельских, не то на краю Смоленской области, не то Тверской, село стояло. И жил там Ваня самый обычный. И родители самые обычные. Но поскольку Ваня один в семье был, его баловали. Особо он и не задумывался о том, как вообще жить. Особой беды в этом нет, но таких детей очень просто обмануть на чём нибудь.
   
   Вот раз пошёл он с ребятами по землянику и зашли далеко за озеро аж до тёмного бора. Всем страшно и Ване страшно, но кто-то заметил и говорит:
   
   - Что Ванечка страшно тебе?
   
   - Ничуть не страшно. Я смелый.
   
   - Какой ты смелый? Небось трус.
   
   Ваня полез драться и обидчику нос разбил – насилу разняли.
   
   - А что ж дерёшься? Ты делом докажи. Вот зайди в глухой бор подальше и посмотрим не прибежишь ли обратно в скором времени?
   
   Ну конечно теперь не отступиться.
   
   А надо вам сказать с чащобой этой не ладно было. Часто люди пропадали и на подходе к ней, а если кто между стволов пойдёт – точно сгинет и памяти о нём не останется. Да и родители говорили часто:
   
   - Куда хочешь ты ходи. Хоть по всему белому свету. Но никогда слышишь никогда не гуляй между стволов за озером.
   
   - А почему же это? Маменька? Папенька?
   
   - Говорили старики, что там живёт Ягиня Ольховна. Проверить никак – не возвращался никто оттуда…
   
   Конечно слова родительские он помнил, но уж смельчаком назвался – надо идти. И только скрылся за стволами, как раз Ягиня Ольховна на росомахе скачет, помелом правит. Нагнала его, схватила да и была такова.
   
   Ребята без Вани в деревню пришли. Рассказали, как он в бору сгинул. Родители убивались, людей упрашивали на поиски. Да никто не согласился. Сказано – гиблое место.
   
   Ягиня тем временем подзатыльниками да метлой загнала его в землянку.
   
   - Фу. Фу. Что же это я пустые кости грызть буду? Больно худ. Как же это я вместо супа янтарного воду хлебать буду?
   
   И сообразила.
   
   - Будешь у меня в услужении. Пока не разжиреешь.
   
   Так попал в рабство из-за своей неразумности. Кормила она его хорошо, но била смертным боем и задания давала дурацкие. То наметёт горку в середину избы и заставит отбирать пылинки от соринок. То посадит у окна и заставит отличать сумерки от потёмок. А то в игру заставит с собой играть и отгадывать быль-небыль. Только его и спасало, что он с зеркалом подружился, да с человеческим черепом, который Ягине нужен был для колдовства. Ночью Ягиня по делам своим проклятым шастала они и разговаривали подолгу.
   
   Долго ли, коротко ли, как то прилетает проклятая с ночного промысла и просто не узнать, какая добрая и довольная. Бросила на пол свёрток.
   
   - Ой, не могу просто! Я теперь из её крыльев такое зелье сварю, что не будет у Гади противоядия. Ой, ой, лучший день в моей жизни. Как бы не умереть просто сердце от счастья разрывается. Пойду попью валериановых капель.
   
   И она пошла в луга, вырывать из земли траву валериану и отжимать себе в рот её пахучие корни.
   
   А Ваня стал разворачивать рогожку.
   
   - Не трогай - испугалось зеркало - прибьёт она тебя.
   
   Но распахнул и ахнул. Лежит там бабочка почти с него ростом и такая красивая, что слепнешь. Будто радуга после дождя переливаются крылья. И цветы на них такие, что весь свет обойди – не встретишь.
   
   - Ох, не к добру это – скрипнул череп – это ж она царицу гмыжей поймала.
   
   - Кто это гмыжи?
   
   - Мелочь всякая. Жучки. Паучки. Мотыльки. Ведьма ещё три дня назад похвалялась, что нашла золотой свисточек и ждёт, когда царица искать пойдёт и в ловушку попадётся. Видно так и вышло.
   
   Бабочка плакала. А усики её растрепались и были некрасивы.
   
   - Что же будет теперь?
   
   - Что ты Ваня спрашиваешь, как маленький? Слышал же, убьёт она её, а из крыльев порошок сделает. А без царицы вся мелочь погибнет по всей земле. Ты что делаешь?
   
   А он уже не слушает. Развязал бабочку, но она всё равно не улетала и плакала вытирая слёзы усиками.
   
   - В сундуке лежит свисточек её золотой - скрипнул череп.
   
   Открыл мальчик сундук и отдал драгоценный свисточек бабочке. А когда улетала она показалось будто старая землянка расцвела на мгновение майскими красками.
   
   - Ой, что это? Я сейчас весь мир погублю. Где эта гмыжиха? – возвратилась Ягиня и в ярости стояла на пороге.
   
   - Отпустил.
   
   - Ох нет, худший день в моей жизни. Я не знаю... Держите меня за руки, что бы я его на месте не убила. Нет. Моё бедное сердце разорвётся от такого предательства. Сейчас схожу в луга за валериановой силою – и она избила Ваню в кровь железной кочергой.
   
   - Старая ведьма - кричали зеркало и череп – погоди достанется и тебе от злобы твоей.
   
   - Это вам сейчас достанется, изменники.
   
   - Я и так череп. Мне не страшно.
   
   - Разбей меня. Так и без глаз останешься. Не увидишь, что в мире делается - пререкалось зеркало.
   
   Они её совершенно не боялись.
   
   Скрипнула дверь. Ушла старая в луга лечить свою грязную душу. А Ваня лежал, и не знал живой он или мёртвый. Бывает так больно человеку, что боли никакой уже не чувствует. И вдруг... Будто мелодия тонкая заиграла поблизости от землянки. Тут же из всех щелей полезли тараканы. На спинке у каждого стоял маленький горшочек. И они доставали из горшочков мазь и щекотали Ваню своими лапками. У него теперь вовсе ничего не болело и он мог ходить.
   
   - Беги, пока не вернулась – крикнуло зеркало.
   
   - Спасибо, друзья, за помощь
   
   - Да не за что. Настрадались мы от неё. Меня она украла у сестрицы своей Гади и только стращает триста лет. Говорит «разобью, разобью».
   
   - У меня хуже – добавил череп – я её замуж звал, но она только расхохоталась над моей любовью и сказала, что живые не выходят замуж за мёртвых.
   
   - Беги Ваня, беги. Некогда. – крикнули уже оба.
   
   Убежал.
   
   Ворвалась Ягиня в дом.
   
   - Да, что ж это за проклятье на мою голову? Не скроешься. Погоди. И послала в погоню волка – зверя быстрого. Быстр Ваня, а зверь проворнее и почти уж догнал, да вдруг музыка снова. Будто кто-то на свирельке играет. Вылетели из дупла дикие пчёлы и давай волка жалить – насилу ноги унёс. Разозлилась пуще прежнего Ягиня. Послала в погоню медведя – зверя сильного. Подбегает Ваня к оврагу глубокому – никак не перепрыгнуть и дна не видать. Звуки раздались нежнее прежнего. Невесть откуда полчища паучков явились. Сплели да перебросили верёвку на ту сторону. Ванечка по ней и перелез. А медведь тяжелее. Под ним и порвалась паутинная верёвка. Слышно со дна оврага ревёт, да и пусть там сидит. Вовсе пришла в ярость ведьма. Послала вдогонку росомаху – зверя дикого. Подбежал Ванечка к топи. Нет дороги дальше, а за спиной рычит зверюга, зубы щёлкают. И тихонечко в воздухе музыка поплыла чистая. Откуда не возьмись – плотик из плавунцов-жуков подплыл. Встал Ваня им на крылышки. Они его через болотину и переправили. А росомаха ещё у берега увязла.
   
   Прибежал Ваня домой. Родители сразу горевать перестали. Насмотреться не могут. Да он их с тех пор только радовал и слушал, что говорят внимательно.
   
   А Ягиня Ольховна в глухой своей землянке, как только увидала людскую радость в зеркале, тут уж ей никакая валерьянка не помогла. Враз окочурилась.
   
   И только череп сказал грустно:
   
   - Ну вот Ягинюшка. Всё ломалась, говорила не выйдешь замуж за мёртвого. Теперь и я – неживой, и ты.