Вижу письмо.
Сиреневые чернила. Помню, бежали по глянцевому перрону.
Я улыбался, если она звонила. Эту улыбку
слышно по телефону.
Я изобрел решительные ответы - даже на риторические вопросы.
Даже простил вонючие сигареты,
и уклонялся от кончика папиросы.
Даже ушел. Последнее, в общем, "даже".
Не вспоминаю по семьдесят раз на дню,
все, отпустил.
В свободной такой продаже.
Только вот письма.
Зачем-то я их храню.