Всех нас, всех нас, друг мой, друг мой, с новым миром, с лучшим миром –
С миром ясным и лучистым, как любимые глаза.
Я хотел бы встать на вахту безымянным канониром
И своей рукой исполнить полный ликованья залп.
Стать, не мудрствуя лукаво, безымянным, но и главным,
Самым главным самозваным канониром от сохи,-
Всех нас, всех нас, друг мой, друг мой, и тебя, мой друг, подавно,
Всех, кому ещё недавно позволяли спать грехи,
известить спонтанным громом, без оглядки на огласку,
О кристально чистом мире, чьё пришествие сбылось,
Где нет смысла ждать и верить, ждать обещанную сказку,
Намалёванную кем-то нитрокраской вкривь и вкось.
Всем нам, всем другая сказка, не украшенная миром,
Без надсадных ожиданий предоставится судьбой.
И не важно, что послужит отправным ориентиром –
Главное, её дыханье сможет ощутить любой.
Сто из ста реальных шансов разглядеть её поближе,
Звон её в ушах услышать и попробовать на вкус:
Пробуй, друг, проси добавку, после… пальчики оближешь.
Дегустация мгновенья – нет доступнее искусств.
Что с того, что это будет на поминках листопада,
Что с того, что снова с грязью обвенчают гололёд?
Отзовётся в тусклом небе ярким эхом канонада –
Вот тогда-то и случится, и тогда произойдёт.
То ли солнце просочится сквозь угрюмые панели,
Или мягким, пусть недолгим, ворсом выбелит тропу,-
Скорлупу на наших лицах вскроет сполох акварели,
И птенец живой улыбки раскурочит скорлупу.
Все мы, все мы, друг мой, друг мой, в новый мир войти без стука
Можем, было бы желанье, а возможностей – не счесть:
Через силу, если в сердце злость, отчаяние, скука,
А и с лёгкостью, коль скоро в сердце что-нибудь да есть.
Он не подставляет сказку, словно мышеловку с сыром.
Но, когда мы понимаем, что попали в новый мир,
Мир приветствует любого, кто готов стать канониром:
Чем плохая, друг мой, сказка – самый главный канонир?